Джонатан давно уже жил в России, он успел потренироваться почти у всех выдающихся танцевальных тренеров, от Натальи Линичук и Николая Морозова до Алексеевой и Кустаровой и Жулина…

Мы договорились встретиться и попробовать. Выяснилось, что у нас разная техника, мы по-разному двигаемся, и около двух дней мы бились со всем этим, и, прежде чем показаться Александру Жулину, кое о чем договорились. А именно: как сделать так, чтобы наши движения выглядели более-менее синхронно.

Но Жулин, этот удивительный человек, ни на кого не похожий тренер, сказал нам:

- Забудьте все, чему вы учились до сегодняшнего дня!

Быстро объяснил нам, каким должно быть положение корпуса, как должны работать руки и ноги и велел:

- Все понятно? Поехали!

И мы поехали. Мы сделали все, как он сказал, и у нас для первого раза, по крайней мере, получилось все очень пристойно и согласованно. Какими же смешными на этом фоне выглядели наши мучения предыдущих дней и наши наивные договоренности!

И я осталась… Поначалу мне было достаточно тяжело в России, потому что в супермаркетах и ресторанах никто не говорит по-английски, это заставило меня быстро выучить русский, хотя бы на самом простом уровне, это был вопрос выживания (смеется). Но меня приняла семья Джонатана, я долгое время прожила у них, они в буквальном смысле кормили меня и везде водили за руку, пока я не стала самостоятельной…».

История Джонатана
«Я вырос в Сиднее, моя мама была известной советской фигуристкой (Светлана Ляпина, тренер и технический специалист в танцах на льду – прим. ред.). Папа – португалец, у меня двое братьев, но, в отличие от меня, они не очень уверенно говорят по-русски, при том, что мой средний брат учится в «Плехановке». А я с тех пор, как в мои пятнадцать лет наша семья переехала из Сиднея в Россию, ради моей профессиональной карьеры, я так полюбил Москву… Это абсолютно мой город. Моя страна, мои люди, мой стиль жизни! Когда-то я знал еще японский и португальский, но сейчас их совсем забыл.

Да, я сменил в России как-то слишком много тренеров и партнерш. Расставание с партнершами происходило не по моей воле, а вот что касается смены тренеров, то Наталья Линичук и мой уход от нее – это моя огромная боль, ошибка, которой я никогда себе не прощу. Наталья Линичук – удивительная, разносторонне образованная женщина, которая постоянно находится в творческом поиске, и при этом относится к тебе, как мама. Мне больно и тяжело это вспоминать. Как мне позвонили, переманили, я согласился. Потом испытывал мучительное раскаяние, писал ей сообщения и поздравления с праздниками, а она не ответила ни на одно из них.

Но вот мы столкнулись лицом к лицу на турнире в Словакии. Я спросил, могу ли я с ней поговорить, Наталья Владимировна пригласила меня к себе в номер в отеле, мы начали с каких-то общих фраз, а закончили со слезами на глазах. Я просил у нее прощения, и я так счастлив, так благодарен ей за ее великодушие, за то, что Наталья Владимировна меня простила!

До сих пор я посылаю ей видео своих тренировок, советуюсь с ней, и она охотно высказывает свое мнение. Она по-прежнему остается для меня и большим другом, и второй мамой. Но в то же время эта непростая и тяжелая история многому научила меня. Прежде всего, верности и стойкости. Которая мне так пригодилась, когда приехала Тиффани, и выяснилось, что ее переход под российский флаг, поначалу казавшийся легким и беспроблемным, столкнулся с большими препятствиями. В прошлом сезоне мы смогли выступить только на чемпионате России, временами наше будущее выглядело неясным и тупиковым. Только мое прошлое помогло мне в том, что я был в этой ситуации твердым, как алмаз и не опускал рук.

А Жулин… Он для меня такой же особенный человек, как и Наталья Линичук. Он так же нетривиален, и очень современен, он способен увидеть твое будущее на несколько сезонов вперед и подробно рассказать тебе об этом. Какие тебе нужны программы, какие образы, и что это будет… А когда он надевает коньки и выходит с нами на лед, мы чувствуем себя рядом с ним детьми, настолько он техничен, пластичен и совершенен.

Сейчас у нас с Тиффани наконец-то все очень круто! И я боюсь только одного: сглазить. Я все объяснил Тиффани об этом русском понятии «сглазить», и она меня поняла, это же русская девка, она абсолютно русская в душе. Поэтому нам не хотелось бы сейчас много говорить о том, что от одного росчерка пера на самом высоком уровне зависит вопрос ее превращения в Анастасию Богдановну Загорскую и тот день, когда на международной арене мы выйдем на лед, представляя Россию...

Этого дня мы ждали так долго, и теперь он так близок…».