Илья Авербух: "Липницкая навсегда останется символом Игр в Сочи" автор Елена Вайцеховская
Цитата :
В олимпийской произвольной программе Липницкой нам удалось главное: поймать правильное настроение. Юле свойственна некая отстраненность в катании, она – интроверт. То есть не пытается покорять зал, как прекрасно умеет делать Аделина Сотникова, а как бы сразу дает понять: принимайте меня такой, какая я есть. Это – не наигранный образ, а вся ее суть. Если бы Липницкая стала катать "Список Шиндлера", играя на публику, программа могла бы очень легко скатиться в банальность и пошлость. А в нашем случае получился колоссальный эмоциональный взрыв. Очень интимная, не предназначенная для чужих глаз история.
9 февраля 2014 года. Сочи. Юлия ЛИПНИЦКАЯ после произвольной программы в золотом командном турнире. Фото - Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
– Почему же тогда вам до такой степени не удались программы следующего сезона? – На мой взгляд, Юле нужно было идти дальше и становиться законодательницей мод. Кстати, первый вариант программы, которую мы сделали и которую никто не видел, я до сих пор считаю определенным прорывом. Там была неизвестная, незаезженная музыка, возможно, странная, абстрактная хореография, но я до сих пор уверен, что эта программа Липницкой бы подошла. Суть в двух словах заключалась в том, как предельно закрытый человек "выпускает" себя в окружающий мир и полностью раскрывается. Кстати, эта программа очень понравилась Тутберидзе. Но это был тот самый случай, когда весомее оказалось мнение Юлиной мамы, которая не "увидела" свою дочь в этой программе. А Юля в этом плане очень к маме прислушивается. – Переубедить не пытались? – Нет. Если человек чувствует в постановке дискомфорт, он не будет прыгать. И значит, программа все равно не "прозвучит". Программу нужно полюбить. – Может быть, все банальнее? И дело просто в том, что всем девочкам в определенном возрасте хочется побыть Джульеттой? – Та "Джульетта", которая у нас в итоге появилась, была поставлена уже не от хорошей жизни. Скорее, от полной безысходности. Понятно, что я был расстроен, но утешал себя тем, что дело не столько в программе, сколько в том, что ни один из участников Олимпийских игр не смог избежать негативных последствий. Штормило-то всех без исключения.