Кататься сегодня было тяжело, - сказала Алена Савченко. – Вчера чем-то отравилась за ужином. Думала даже сняться с соревнований, но потом решила выступать. Мы с Бруно ведь так долго ждали этого момента!

- Короткая программа была поставлена, словно специально для Бруно, а произвольная больше подходит вам?
- Не могу припомнить, чтобы у нас с Робином Шолковы была подобная программа. В нынешней классика сочетается с модерном. Мы долго не могли определиться с музыкой, пока не встретили хореографа Гэри Бэкама. Он работал с олимпийскими чемпионами Солт-Лейк-Сити Джеми Сале и Дэвидом Пеллетье. Все получилось спонтанно: Гэри приехал в Оберстдорф на соревнования ветеранов, и наш тренер подарил урок с ним. Нам с Бруно понравились его сумасшедшие движения, и я сразу же взяла быка за рога – попросила поставить нам программу. Хореограф удивился, но согласился.

- Во время вынужденного отсутствия на соревнованиях у вас была возможность обкатывать новые программы в шоу?
- Нет, это запрещено правилами ISU. Максимум, что мы могли, это пригласить судей и небольшое количество друзей на тренировку. Именно поэтому нам с таким большим трудом дается возвращение на публику. Нужно заново привыкать к атмосфере соревнований.

- Вторым стартом для вас станет турнир серии «Челленджер» в Варшаве. Что-то в своих программах усложните?
- Посмотрим. До старта в Варшаве осталась неделя. Что-то кардинально поменять не успеем. Да и задачи такой не стоит. Для нас главное – чисто откатать программы. Усложнять их будем к чемпионату Европы.

- В России сейчас идет полемика между сторонниками и противниками включения в программы парников четверных подкруток. Кто, по-вашему, победит в этом споре?
- Пробовать исполнять четверные подкрутки на тренировках будут все. Те, кто почувствует, что способен выполнить их на соревнованиях, будут рисковать. Только чисто выполненные тройные подкрутки с плюсами от судейской бригады могут стоить в итоге выше четверных. Все непредсказуемо.

- После 11-и лет работы под руководством Инго Штойера сложно было привыкать к требованиям другого тренера?
- Отказ Штойера тренировать нашу пару стал для меня шоком. Все-таки 11 лет мы вместе работали и зарабатывали деньги для продолжения работы. Конечно, Инго обидно, что немецкая федерация не принимает его на официальную работу. Только для тренера интересы спортсмена должны быть превыше всего. Штойер прекрасно знает: будут успехи у его пар – будет успешным во всех отношениях он сам. Жаль, что наше сотрудничество закончилось именно так. Поначалу было тяжело, но я стала еще сильнее и еще более мотивированной.

- Куда уж больше?
- Ни в чем в мире нет предела.

- Ваш партнер признался, что рабочим языком на тренировках является английский. У кого он лучше, у вас или у Бруно?
- У Бруно, который уже давно общается по-английски. Я всегда мечтала его выучить, даже давала небольшие интервью в смешанной зоне. Чтобы выучить язык, нужно постоянное общение. Когда переехала в Германию, прежде всего, нужно было учить немецкий. Сейчас появились возможности усовершенствовать и английский. На нем не только с партнером, но и с возлюбленным объясняюсь.

- Сегодня наш прокат оценили лучшими баллами в моей карьере, - сказал Бруно Массо. – С прежними партнершами никогда не удавалось добиться такого высокого результата. С первых тренировок вместе с Аленой у меня было фантастическое чувство: катаюсь с таким мастером!

- Почему ваш дуэт решил выступать за Германию, а не за Францию?
- Мы могли выбрать любую из этих двух стран, но руководители немецкого фигурного катания высказали большую заинтересованность. Намного большую, чем французского. Естественно, авторитет немецкой фигуристки Савченко выше, чем французского фигуриста Массо. Надеюсь, что наш дуэт будет достойно представлять Германию не только на чемпионатах мира и Европы, и на Олимпиаде-2018.

- Почему рабочим языком на тренировках у вас является английский?
- Так проще. Алена говорит по-английски лучше, чем я по-немецки.

- С прежней партнершей Дарьей Поповой русский выучить не успели?
- С Дарьей мы тоже по-английски на тренировках общались. Расстались мы с ней вполне нормально.

- Для меня неприятным сюрпризом стало падение Марии во время исполнения каскада, - сказала Светлана Панова. – Произвольная программа дается ей гораздо легче, чем короткая. Она может прокатать ее с листа и даже без разминки.

- Почему же сегодня не удалось?
- Мне кажется, Мария никак не может отрешиться от мысли о «невезучем таллинском льде». Здесь она не сумела попасть в призеры на юниорском чемпионате мира, и негативные воспоминания остались.

- Может, не стоило в таком случае заявляться для участия в «Таллин Трофи»?
- Наоборот, нужно учиться преодолевать себя и трудности. Почему нужно бежать от проблем? Только так можно чего-то добиться в жизни.

- Со стороны показалось, что перед исполнением каждого прыжка Мария была напряжена и прокручивала его в голове. У вас, знающей об ученице все и даже больше, такое же мнение?
- В период взросления (а у Марии он как раз сейчас) произвольная программа на соревнованиях дается все сложнее и сложнее. Организм не успевает восстанавливаться после короткой. Особенно при таком графике, когда соревнования идут два дня подряд. Отсюда и такие впечатления. Нужно искать какие-то выходы из этой ситуации. Возможно, давать больше отдыхать. Возможно, наоборот, повысить интенсивность тренировок. Будем думать.

- Что больше всего тревожит в преддверии финала юниорского Гран-при?
- Нужно тщательно изучить расписание турнира и смоделировать временной график на сборах. У юниоров, как правило, старты днем, у взрослых – вечером. Для меня лучше второй вариант, я «сова». А вот Мария – «жаворонок». Для нее не будет проблемой тренироваться в полседьмого утра. Именно на это время обычно ставят юниоров организаторы финалов Гран-при, на которых еще и взрослые выступают. Два последних года так и было.