Первое сообщение в теме :

:bounce:

HD Margarita Drobiazko and Povilas Vanagas - 2002 Worlds Exhibition - Adagio


.

(HD) Jayne Torvill & Christopher Dean - Why Do Fools Fall In Love (week 10 DOI6)


.

Недожаренное блюдо из тестостерона. Как спасали Климову и Пономаренко






Спецпоездка Португалова, допинг (понятное дело), рвение американской прессы – однажды в советском фигурном катании случилось странное чудо.



Ровно четверть века назад, 24 марта 1992 года, в калифорнийском городе Окленде стартовал чемпионат мира по фигурному катанию. Чемпионат исторический. В последний раз фигуристы, ещё полгода назад называвшиеся советскими, выступали единой командой. И в последний раз на любительский лёд вышла легендарная пара Марина Климова – Сергей Пономаренко. Заместитель главного редактора «Чемпионата» Евгений Слюсаренко рассказывает один эпизод из карьеры танцоров – эпизод, который в наше время стопроцентно стоил бы им карьеры и репутации.

В эпизоде будут задействованы: скандальный ныне профессор Португалов, потом, понятное дело, допинг и шокирующие признания Ирины Родниной. Ну и Татьяна Тарасова как спасительница.

Хромые утки с допингом

Ещё за год до этого, весной 1991 года, вряд ли бы кто назвал Климову и Пономаренко легендарными – скорее, сбитыми лётчиками, хромыми утками, которым никогда не удастся достичь главного. В 1984 году они были ещё слишком молоды, и даже бронза Олимпиады в Сараево стала для них огромным успехом. Следующее четырёхлетие проходило под знаком Натальи Бестемьяновой и Андрея Букина, и выше серебра в Калгари-88 подняться было тоже нереально.

Цитата :

В общем, Козловский в 1991 году не говорил ничего такого, что не говорит сейчас, рассуждая о допинге в сборной России, положим, Виталий Мутко.

Казалось, всё идёт по плану. Они выстояли «очередь», без которой в танцах на льду до вершины не доберешься, и в четырёхлетие 1989-1992 входили явными фаворитами. Сначала чемпионский график соблюдался исправно — первые в карьере победы на чемпионате Европы и чемпионате мира, но в феврале 1991 года, через месяц после третьей подряд золотой медали ЧЕ в Софии, – громыхнуло. Болгарская лаборатория выявила, что проба А 24-летней Марины Климовой показала абнормальное соотношение между двумя гормонами — тестостерона и эпитестостерона, что заставляет предположить употребление искусственного тестостерона, популярного анаболического стероида. И, конечно же, о результате этой пробы быстро узнали чуть более чем все.

Равного по силе допингового скандала в советском спорте до тех пор не было. Правильнее сказать – публичного скандала, о котором осмелилась написать даже отечественная пресса. А уж американская просто рвала и метала. «Нью-Йорк Таймс» дозвонилась в Москву до самого заместителя председателям Спорткомитета СССР Александра Козловского (Александр Александрович — один из немногих советских чиновников, кто уверенно говорил на английском и благодаря, в том числе, и этому умению дослужится до вице-президента Европейского олимпийского комитета).



Что рассказывал Козловский, предположить несложно, риторика за 25 не слишком поменялась: «Это либо трагическая ошибка, либо спортивный терроризм». Далее замминистра размышлял о том, что Климовой могли что-то подсыпать в сок уже в Софии (сообщив между делом, что за день до вылета вся сборная СССР прошла 

допинг-контроль на родине) – и намекнул, что братья-болгары вполне могли отомстить за летнюю Олимпиаду-88 в Сеуле. На тех Играх болгары были вынуждены снять всю свою тяжелоатлетическую команду – не в последнюю очередь из-за вероломства советских друзей-товарищей (это отдельная история). В общем, Козловский в 1991 году не говорил ничего такого, что не говорит сейчас, рассуждая о допинге в сборной России, положим, Виталий Мутко.

А вот тогдашний комментарий знаменитой Ирины Родниной – это уже интереснее. Трёхкратная олимпийская чемпионка к тому моменту уже около года проживала в США и могла не слишком сильно следить за словами. «Я совершенно не удивлена, — цитировала её «Чикаго Трибьюн». – Я много лет централизованно находилась на сборах в СССР и знаю, что употребление стероидов в подготовке фигуристов санкционировалось сверху. В нашем виде спорта это происходило с начала 70-х годов. Мне, правда, непонятно, зачем допинг нужен танцорам. А вот в одиночном катании и мужчины в парах использовали фармакологическую поддержку, но только в межсезонье, в августе или сентябре, до начала соревнований».

Заявление, конечно, шокирующее (хотя для знающих людей вовсе не неожиданное), но спустя 25 лет депутат Госдумы Ирина Константиновна Роднина легко может от него откреститься: владела тогда она английским плохо, американский журналист вполне мог её не так понять. Тут нужно отдельное разбирательство, а пока вернёмся к нашим бедолагам.

Повар Португалов и нечистые пробирки

И в тот момент, когда, казалось бы, спасти Климову и Пономаренко могло только чудо – чудо и случилось. Международный союз конькобежцев справедливо усомнился в квалификации софийской лаборатории (она действительно не была аккредитована МОК), передал пробу В в лабораторию Кёльна к знаменитому профессору Манфреду Донике. И… результат анализа второй пробы показал, что ничего подозрительного в ней нет.

Цитата :

«Я много лет централизованно находилась на сборах в СССР и знаю, что употребление стероидов в подготовке фигуристов санкционировалось сверху».

Тут возможные две версии: конспирологическая и банальная. Доказательств обеих версий за давностью лет уже не найти – можно либо верить, либо нет. Первую версию огласил известный (кто-то добавит – скандально известный) журналист по фигурному катанию Артур Вернер – бывший советский подданный, иммигрировавший из Союза еще в начале 70-х годов.

«И тут произошло нечто не совсем понятное: туда [в Кёльн] полетел не врач советской сборной Виктор Аниканов и не специалист по обнаружению допингов доктор Семёнов, а почему-то главный специалист Госкомспорта СССР по изготовлению трудно обнаруживаемых анаболических стероидов и прочих запрещённых медикаментов, кандидат медицинских наук Сергей Николаевич Португалов. Присутствие этого доктора могло означать только то, что на сей раз одно из блюд его кухни оказалось не совсем готовым. Недожаренным.

Сей главный повар – кстати, личный друг профессора, исследовавшего вторую пробу, – провёл в гостях у профессора несколько дней, после чего вторая проба была объявлена абсолютно чистой, а бедных болгар обвинили в нечистых пробирках, руках и мыслях. Болгарские медики послали, правда, официальный протест в Международный союз конькобежцев, но, поскольку главным результатом считается именно вторая проба, всё осталось на своих местах», — написал весной 1991 года Вернер в известном зарубежном русскоязычном издании «Русская мысль».

Но всё могло быть куда банальнее – без доктора Португалова (которого, как вы помните, спустя 25 лет пожизненно дисквалифицируют), коррумпировавшего знаменитого немецкого специалиста. Лаборатория в Софии действительно могла ошибиться – в то время это являлось весьма возможным фактом. Кроме того, тестостерон может резко и кратковременно повышаться в силу разных причин (как вариант, приёма алкоголя во время допинг-контроля) – и советская сторона сумела это доказать.

В конечном итоге в марте 1991-го, за несколько дней до старта чемпионата мира, дуэту Климова – Пономаренко выдали вольную. Они полностью чисты, сохранили золото чемпионата Европы и могут соревноваться дальше.

«Я как завизжу: «Выиграли! Выиграли! Выиграли!»

Чисты-то они чисты, но спортивное будущее пары виделось незавидным. Тот чемпионат мира – сразу после их оправдания – они проиграли. Проиграли вчистую, как решением судей, так и зрительскими симпатиями – франкоговорящим канадцам, брату и сестре Дюшене, перед Олимпиадой-92 перешедшим под французский флаг. И это было вдвойне печально – очевидно, что через год на Играх в Альбервилле, чтобы победить Дюшене перед их родной публикой и благосклонными арбитрами, придётся не просто быть сильнее. Придётся быть выше на две, а лучше на три головы.







В истории фигурного катания ещё не было случая, чтобы танцевальная пара, упустившая лидерство, вдруг возвращалась. Слишком сильна судейская инерция, слишком сильны традиции «очереди». На Климову – Пономаренко в олимпийском контексте уже не рассчитывали. И за год до Олимпиады они решили перейти от своего бессменного тренера Натальи Дубовой к Татьяне Тарасовой.

И случилось ещё одно чудо.

ВИДЕО победного произвольного танца

«Если посмотреть фильм об Олимпиаде в Альбервилле, то он весь снят под музыку произвольного танца Климовой и Пономаренко, – писала потом Тарасова в своих мемуарах «Красавица и чудовище». – И заставки идут всё время с Мариной и Серёжей, потому что их выступление как гром среди ясного неба, так они гениально катались. Сидим мы перед монитором, где показывали оценки, а я думаю: «Вот сейчас поставят их на третье место… Ну тогда они хотя бы станут вторыми на Олимпиаде». И вдруг высокие оценки, а это победа, и я как завизжу: «Выиграли! Выиграли! Выиграли!»

Цитата :

В истории фигурного катания ещё не было случая, чтобы танцевальная пара, упустившая лидерство, вдруг возвращалась. Слишком сильная судейская инерция.

И да, конечно. Чемпионат мира 1992 года – свой прощальный турнир на любительском льду – Климова и Пономаренко, разумеется, тоже выиграли. И окончательно перешли в статус легенд.

«У меня будет новая мама». Как будущая чемпионка выжила в блокаду




Гибель отца, жизнь в блокадном Ленинграде, отсутствие военной пенсии – Нина Жук прошла через войну и стала призёром чемпионата Европы.

Нина Алексеевна Жук, супруга легендарного тренера Станислава Жука, – первая в истории СССР фигуристка, которой удалось стать призёром чемпионата Европы. О том, как она пришла в фигурное катание, как выступала в паре с мужем, как первой в мире решилась на поддержку на одной руке, знают, наверное, многие. Но как ей пришлось выживать во время войны и первые послевоенные годы, Нина Алексеевна предпочитала не рассказывать – слишком тяжёлые воспоминания. В День Победы 9 мая она сделала исключение для «Чемпионата».

«При звуке сирены брат хватал меня за руку и вёл в убежище»

«Перед войной, в 1940-м, умерла мама, Вера Павловна. Некоторое время мы с братом Володей жили с папой, а потом с нами стала жить приёмная мама, Евдокия Николаевна. Я её совершенно не знала, да и папа, по-моему, тоже. Соседи потом мне рассказывали, что я бегала по двору и говорила, что у меня скоро будет новая мама. Я не могла тогда до конца осознать, что мамы больше не будет рядом. Мы каждое лето ездили к бабушке в деревню Савино, недалеко от Углича в Ярославской области, и готовились поехать в 1941-м. Тётя, родная сестра скончавшейся мамы, должна была увезти нас туда. Но помешала война.

Я на самом деле не очень понимала, что это такое. Тогда мне было шесть лет, а в то время дети этого возраста сильно отличались от тех, которым сейчас по шесть. Но я видела, как переживал папа. Он не был военным, но с началом войны его призвали рядовым в войска ПВО. В памяти отложилось, как во время войны мимо дома постоянно проносились стратостаты, которые поднимались в воздух и преграждали путь немецким самолётам.

Помню громкие сирены, которые раздавались при очередном налёте. И помню, как брат хватал меня за руку и мы бежали в соседний дом, под которым было оборудовано бомбоубежище. Брат был старше меня на пять лет и следил за мной. Мы жили в коммунальной квартире вместе ещё с тремя семьями, и все были очень дружны. Когда раздавались сигналы сирены, взрослые, которые были дома, собирали детей и вели в укрытие или самые старшие дети это делали.

Так было почти каждый день, с какими-то перерывами. Папа служил, приёмная мама работала кондуктором, пока ходили трамваи. Не знаю, что мы ели в то время, но были какие-то смутные воспоминания, что чаще всего папа приносил какие-то продукты – видимо, свой солдатский паёк. Мама зарабатывала какие-то деньги, и на них можно было что-то купить.

«Папа пошёл на службу и не вернулся»

А в 1942-м папа пошёл на службу и не вернулся. Он же ночевал дома, а ранним утром, когда все ещё спали, уходил. Однажды утром он ушёл и пропал. На службу не дошёл, домой не вернулся. Через некоторое время мы получили извещение, что папа умер. Без каких-либо подробностей. В дальнейшем это серьёзно сказалось на моей судьбе. Видимо, он попал под бомбёжку. Совсем недавно мой троюродный брат нашёл в одном журнале сообщение, что Бакушев Алексей Петрович скончался от ран. Но тогда нам просто сообщили, что его больше нет.

Мы с братом остались жить с приёмной мамой. Не могу сказать точно, сколько времени это продолжалось, но в итоге нас эвакуировали. Тогда, видимо, из Ленинграда в первую очередь вывозили детей. Ещё можно было уехать на поезде – с пересадками, но всё равно. В памяти отложилось, как детей прямо в окна запихивали, словно вещи, лишь бы они покинули город. Сестра моей родной мамы сумела вывезти из Ленинграда своих троих детей и нас с братом. Мы с Володей добрались до Савино, до бабушки, у которой и жили до окончания войны.

«Ходила босиком по 16 км, чтобы продать ягоды и грибы»

Было очень тяжело. У бабушки вскоре отнялись ноги, она не могла ходить. У неё не было ни скотины, ни птицы – только огород. Вот этим огородом мы и жили. Володя копал, сажал картошку, делал грядки, я помогала ему чем могла.

Рядом был лес, и там можно было собрать грибы и ягоды. Прекрасно помню, как собирала корзинки и шла с ними до Углича — 16 километров босиком. Приходила на рынок и продавала эти грибы с ягодами. Лишь бы получить хоть какие-то деньги, на которые можно было купить другие продукты. Страшно мне не было. Люди тогда были другие, никому и в голову не приходило сделать что-то плохое маленькой девчонке.

Известие об окончании войны дошло до нашей деревни по каким-то слухам. Не уверена, что это было 9 мая 1945 года. Все жители бежали на вершину холма – самую высокую часть деревни — и там делились своей радостью. Почти сразу после окончания войны я вернулась в Ленинград вместе с тётей и её детьми, а брат остался с бабушкой – нужно было за ней ухаживать. После её смерти Володю забрали в армию, и в Ленинград он вернулся через несколько лет после меня.

«Военную пенсию мне не дали, жила на 12 рублей»

Я вновь вернулась в коммуналку, где жила до войны и в первые годы войны. Приёмная мама вернулась на работу кондуктором и меня воспитывала. Только после войны я назвала Евдокию Николаевну мамой. Я ей очень благодарна за всё, ведь она могла не брать меня к себе. Но у неё даже и мыслей таких не было. Умерла она довольно рано, в 1949-м. Мне тогда было всего 14 лет, я оканчивала «семилетку», и с того момента я жила одна.

Мне назначили пенсию — 12 рублей, как потерявшей кормильцев. Военную пенсию не дали, так как смерть отца не была оформлена должным образом. В документах не было сказано, что он погиб при исполнении военного долга. Это потом уже выяснилось, а тогда его не признали убитым на службе. Спасибо соседям по коммуналке, которые решили мне помогать, чем могли.

Они не брали с меня деньги за коммунальные услуги, электричество, оплачивали сами. Одна из соседок, Варвара Арсентьевна, которая преподавала политэкономию в каком-то институте, порекомендовала мне поступить в педагогическое училище физического воспитания. Я последовала её совету, а потом она ещё и похлопотала, чтобы денег за обучение с меня там не брали. Так что в спорт я попала благодаря соседке.

«Иногда вспоминаю, через что прошла, – и мурашки по коже»

В училище я много занималась спортивной гимнастикой – ходила в секцию. А тогда женская гимнастика была похожа на мужскую, мы выполняли упражнения на кольцах, на параллельных брусьях, прыжки через стол. У меня получалось, выступала на чемпионате Ленинграда по гимнастике, мне даже присвоили первый разряд. Но однажды в училище пришёл тренер по фигурному катанию — Сергей Логинов — и объявил, что «Динамо» проводит набор учеников.

Я рискнула и записалась в секцию, где со мной стал заниматься Пётр Орлов. Он помогал мне во всём. Первую спортивную стипендию за успехи – 120 рублей – я получила только благодаря ему. Говорить о стипендии никому было нельзя, ведь тогда меня могли посчитать профессионалом и не допускать на соревнования. Он же поставил нас в пару со Станиславом Жуком…

Военные годы мне не снятся, но я часто вспоминаю, через что пришлось пройти, – и до сих пор мурашки по коже, становится не по себе. Потому и не рассказывала об этом, воспоминания страшные».

https://www.championat.com/other/article-272904-figuristka-nina-zhuk-rasskazala-o-tom-kak-vyzhivala-v-blokadnom-leningrade.html

Саша Коэн


.