– Помню, как четыре года назад, в самом начале работы с Таней Волосожар и Максимом Траньковым, вы сказали: «Я всегда была поглощена фигурным катанием, но то, что происходит сейчас, превышает все». Вот расскажите теперь, каково это быть тренером двух пар, у которых три золотые и одна серебряная олимпийские медали?

– На самом деле я очень долго ждала, когда закончится Олимпиада в Сочи. И очень хотела верить в то, что наступит время, которое я смогу уделить себе, своей семье, подумать, почитать, отдохнуть. Но, когда все закончилось, у нас с ребятами началась такая череда общественно-политических мероприятий и пресс-конференций, что я не то что отдохнуть – присесть не успевала. Помните, мы же выиграли в достаточно сложный период для всей нашей команды. Принесли ей в Сочи первые золотые медали и несколько дней находились на волне этого успеха. А больше ни у кого побед не было. На тот момент, казалось, что это все, провал. А тут еще Женя Плющенко снялся с соревнований... Но, кстати, я тогда на всех пресс-конференциях абсолютно искренне говорила, что уверена в успехе нашей сборной. И не ошиблась.

– Откуда была такая уверенность?

– Многие тренеры и спортсмены, которые выступали в Сочи, -- мои хорошие друзья. Я знала, сколько сил они вложили в подготовку, все очень хотели и были настроены побеждать. А возвращаясь к первому вопросу... Знаете, я даже не задумывалась – тяжело или нет. Мы просто много и хорошо трудились ради такого результата, и ажиотаж, в который мы с ребятами потом окунулись, я воспринимаю тоже как часть работы. Единственное, что напрягает, появилось ощущение несвободы. Узнают на улице, просят автограф. С одной стороны, это приятно, но, с другой, привыкнуть к этому трудно.

– Неудачи обычно заставляют нас размышлять, как избежать ошибок в будущем? Но ведь и удачи ставят свои вопросы: что делать, куда дальше двигаться? А главное как?

– По этому поводу еще в Сочи коллеги-иностранцы шутили надо мной: «Нин, ты теперь чего хочешь-то? У тебя же первое место, второе...» «Третье, – отвечала. – Или первое, второе и третье сразу». Почему еще я так мечтала об отдыхе? Понимала, что нужно перевести дух. Не только потому, что действительно устала за этот год. Как раз и хотела принять решение для себя – что делать дальше? Я же, когда шла в очередной проект, не бросалась в него сломя голову, все обдумывала. По натуре я – игрок, но игрок довольно своеобразный. Всегда ставила на кон более высокую ставку. Например, интересно было браться за то, что никогда не делала. Или за то, что не получилось. Вот и после Сочи я очень долго думала: а не сменить ли мне вообще род деятельности?

– Неожиданный поворот для тренера, у которого дебют на Олимпиаде оказался таким успешным...

– Понимаете, это же не просто так – взял и выиграл. Мы же пахали с утра до ночи все эти четыре года. Последние полтора месяца до начала Олимпиады было особенно тяжело. Даже несмотря на то, что мы уехали из Москвы в Краснодар, где для нас создали все необходимые условия и где нас не донимали журналисты, все равно в какой-то момент я очень четко поняла: нужна какая-то отдушина, невозможно все время быть в этом напряжении. Мы говорим, что все хорошо, все классно, когда уже медали в руках и все кругом радуются, а до этого ведь... Но это того стоило. Мне очень нравится, когда играют гимн России. Хороший прокат моих учеников, гимн, флаг – для меня это очень важные вещи.

– Не могу не вспомнить слова Максима Транькова, который на победной пресс-конференции в Сочи сказал: «Нам повезло, что Нина Михайловна – очень открытый для всего нового человек. А систематизировать тренировочную работу – вообще ее конек».

– Просто нужно было понять, что современное парное катание сильно изменилось и к нему уже нельзя подходить с мерками прошлых лет. Нельзя добиться успеха только за счет каких-то отдельных элементов, а со всеми требованиями, которые сегодня предъявляются к программам фигуристов, один специалист вообще никогда не справится. Фигурное катание сегодня – это уже не индивидуальная работа со спортсменом, а коллективная, где каждый из специалистов должен жестко отвечать за свой участок работы.

– Знаю, вы не хотите, чтобы об этом было широко известно, но все же расскажите о том, что вместе с Таней и Максимом вы уже не первый год участвуете в одном благотворительном проекте...

– Парадокс, но, когда рядом радость, успех, удача, захотелось реально помогать другим. Даже не знаю, как это состояние объяснить. Просто потребность такая – идти туда, где людям плохо. Мы оказываем помощь одному из детских фондов, где борются за жизнь детишек с пороком сердца. Идей, связанных с помощью детям, у меня тоже достаточно. Мне интересно это делать. Да, я осталась в спорте, который забирает много сил и времени, но не вижу ничего страшного в том, если буду совмещать и то, и другое.


– В вашей большой дружной команде достаточно много молодых специалистов. Это не случайно?

– У меня за эти четыре года, что мы готовились к Сочи, молодые тренеры стали фанатами своей работы. А я про себя радуюсь: неужели это я до такой степени их увлекла? А что, группа сумасшедших молодых тренеров, болеющих за свое дело, разве это плохо? Раньше, например, я оглядывалась и понимала, что после нас, тренеров, прошедших систему еще советской подготовки, – пустота. И это было страшно. Нас ведь очень много было – тех, кто учился, когда был еще Спорткомитет СССР. В отличие от сегодняшних тренеров, которые мало что умеют, потому что их никто толком не обучает, нас учили. Я с тетрадками сидела дни и ночи напролет, все записывала – система Петра Петровича Орлова, Игоря Борисовича Москвина, Станислава Алексеевича Жука... А Михаил Михайлович Дрей и Станислава Игоревна Лясотович – какие преподаватели были уникальные! По-моему, только я и Люда Великова остались из того поколения, кого действительно учили. Был период, когда не все, кто приходил в фигурное катание, понимали, куда они идут, для чего занимаются тренерским делом. Сейчас вижу: молодые тренеры спорят, на российских турнирах страсти кипят. А раз спорят, значит, не просто формально работают. Переживают, думают.

– Ваша карьера ведь тоже не была гладкой...

– Как удавалось не опускать руки? Наверное, характер такой. Я настолько любознательная, мне так все интересно, что я не зацикливалась никогда – верят в меня или не верят, обидели или не обидели. Надо делать то, что ты можешь и что тебе интересно. А все остальное для меня было не настолько важным. Я пробовала тренировать в Америке. Но мне там было скучно. По звонку пришел, по звонку ушел, и голова не болит. Так все правильно, так спокойно... В Москве до того момента, когда приехали Таня Волосожар и Станислав Морозов, у меня был непростой период. Мои лучшие спортсмены ушли к другому тренеру, я похоронила маму, которая долго болела... Но обратились за помощью Таня со Стасом, и для меня это стало определенным стимулом. Обижаться на кого-то не было времени. И потом обиженные – они и по жизни обиженные. У нас в стране так это любят – и в политике, и в культуре – мы все время говорим о прошлом, цепляемся за него, копаемся в неудачах. А я ребятам своим предлагаю: давайте лучше подумаем, что сделать, чтобы дальше было хорошо.

– Говорят, с сегодняшним поколением спортсменов работать непросто.

– Не такие они идейные, комсомольцы-добровольцы, какими были мы? Я тоже иногда об этом думаю, мы воспитывались на других ценностях. Все-таки знаем, что такое порядочность – непорядочность. У сегодняшних молодых ценности тоже есть, но они все чаще смещаются в сторону материальных благ. Мне важно, чтобы дети мои хорошо катались. Но, помимо спортивных навыков, всегда ведь и что-то свое, человеческое стараешься в них вложить. Стараюсь объяснить, что в первую очередь надо уважать других людей. Для меня не имеет значения, убирает ли человек мое помещение или руководит чем-то. Важно, когда все улыбаются, доброжелательны друг к другу. Вот приходишь в такой коллектив и с удовольствием делаешь свое дело.

– Есть тренеры, которые воспитывают кнутом. А вы – пряником?

– Я люблю быть в положительных эмоциях. Даже на работе. Но во мне кнут и пряник сочетаются. Траньков тут однажды обронил: «Вы же знаете, Нина Михайловна, как вас все боятся».

– Как же так?

– А я терплю очень долго. У Маргарет Тэтчер была замечательная фраза: «Я могу долго терпеть. Если знаю во имя чего». Я стараюсь всегда прислушиваться к мнению своих учеников. Считаю, что у спортсменов обязательно должно быть свое видение творческого процесса, своего образа, пути достижения результата. Можно сказать, что я создаю условия, чтобы другим было комфортно работать. Фактически я просто объединяю людей. Вот это, пожалуй, самое главное.

– Что категорически нельзя делать тренеру, Нина Михайловна?

– Предавать спортсменов. Ни при каких условиях. Для любого тренера спортсмен должен быть на первом месте. Даже если ученик приходит и честно говорит, что вы не сработались, все равно остаться ему другом. Ну, постараться по крайней мере. У каждого из нас есть хорошие качества и плохие, из любого можно сделать либо монстра, либо супергероя. Должно быть умение прощать. Что еще? Тренер не имеет права оскорблять. Потому что человек растет, и то зерно, которое ты в него закладываешь, он будет и дальше нести. Хочется, чтобы поколение, тобою воспитанное, было открытым и честным. Порядочность – это очень важно. Еще я по жизни оптимистично настроенный человек. И ребят своих стараюсь так настраивать, потому что все-таки много пессимизма сегодня в наших детях. Говорю им: я не пытаюсь вас перевоспитать, не хочу делать из вас конфетных мальчиков и девочек, но если мои советы и разговоры помогут вам хоть немножко измениться, увидеть, например, что жизнь прекрасна и не все так трагично, то я буду счастлива.

Охранник до турникета на входе хмурится на наше «здравствуйте», охранник после турникета настороженно нас оглядывает. Все понятно: мы чужие, да еще и с фотоаппаратом. Но волшебное «Нина Михайловна, встреча» вмиг успокаивает ситуацию: «Проходите, пожалуйста». Сразу ясно, кто здесь главный.

Нина Михайловна на катке, занята. На тренировку приехал Александр Лакерник — председатель технического комитета Международного союза конькобежцев. Он лучше всех в стране знает, как судьи оценят новые версии элементов, придуманные фигуристами к следующему сезону. Столбова и Климов показывают вращение. Смена позиции партнерши — есть, смена направления движения — есть, интересный, сложный хват — есть. Хорошо. Пару минут просит у Нины Михайловны администратор — нужно согласовать график примерок костюмов. Потом коллективно обсуждается музыка. Отвлекает телефон. Параллельно Нина Михайловна следит за тем, как прыгает на льду юный фигурист, приехавший на просмотр из Питера. В коньках он ростом с баскетболиста, а его мама сидит в коридоре и ждет разговора с Ниной Михайловной. Мы тоже ждем, чтобы узнать, как безвестный тренер юниоров превратилась в одного из самых авторитетных в мире специалистов парного фигурного катания.

Нина Мозер родилась в Киеве, в семье чемпиона СССР по теннису и чемпионки СССР в танцах на льду. В 15 лет из-за проблем с ногой прекратила карьеру фигуристки и практически сразу начала тренерскую. В 1994 году переехала в Россию, работала с молодыми парами в ЦСКА, а с 1997-го — в спортшколе «Воробьевы горы», к которой и относится «Вдохновение». Сюда команда Мозер перебралась в 2007-м, как только каток достроили. «Раньше мы базировались в ноге трамплина на Воробьевых горах, у нас было 14 видов спорта, много олимпиоников, — объясняет Нина Михайловна. — Потом «Лужники» стали забирать парковую зону, и пришлось школу куда-то переводить. Федерация предлагала мне и другие площадки, но меня интересовал хореографический зал с высоким потолком, который был только здесь. Мы даже еще его поднимали».


В 2010-м Нина Мозер ввязалась в рисковый эксперимент — превратить украинскую фигуристку Татьяну Волосожар (8-е место на Играх-2010 в паре со Станиславом Морозовым) и строптивого Максима Транькова (7-е место там же, с Марией Мухортовой), сменившего к тому моменту восемь тренеров и шесть партнерш, в олимпийских чемпионов. Уже в 2011-м пара стала второй на чемпионате мира. «В самом начале было несколько кризисных ситуаций с Максимом, — признается Мозер. — Он мне говорил: «Я же сложный, я это знаю». А я ему ответила: «Да, ты такой, но разве я тебя перевоспитываю? Нет. Я приняла тебя таким, какой ты есть». Он тогда сильно удивился. Выстраивать взаимоотношения всегда непросто, но зачем нервы друг другу трепать?»

Чемпионский дуэт резко изменил статус Нины Мозер — она перестала быть тренером, у которого уводят талантливых юниоров, наоборот, теперь к ней потянулись лучшие пары страны. Так за год до Олимпиады–2014 в ее группе появились Столбова и Климов (из группы Людмилы Великовой), Базарова и Ларионов (из группы Людмилы Калининой), да и собственные воспитанники перестали искать варианты продолжения карьеры на стороне. Вдруг выяснилось, что Нина Мозер пишет отличные планы подготовки и прекрасно умеет подводить спортсменов к стартам: «Меня этому обучали еще в сборной СССР Михаил Михайлович Дрей и Станислава Игоревна Ляссотович. Сначала глобально план на сезон, потом разводишь на макроциклы и микроциклы, варьируешь количество прокатов и интервалы отдыха. Станислава Игоревна заставляла меня писать, думать, анализировать. Мы с Людой Великовой — из последнего поколения ее учеников. Как-то развернули свои тренировочные планы: «О, ты продолжаешь?» — «Да». — «И я тоже». Ксюша с Федей, когда перешли к нам в группу, сразу это поняли: «О, в наш Освенцим попали». Потому что без системы результат — это случайность. Мне такое неинтересно».

Другой важный талант Нины Мозер — умение идеально организовать рабочий процесс, найти нужных людей (в ее телефонной книжке 860 контактов) и договориться с ними. Ее успех — это успех и ее команды тоже. В группе, кроме нее, работают еще шесть тренеров, три хореографа, тренер по ОФП (общефизической подготовке), два врача и два массажиста. «Список, конечно, большой, — соглашается Нина Михайловна. — Но у нас и команда спортсменов, какой не каждая группа может похвастать. И нам нужны профессионалы, которые знают, как помочь спортсмену стать олимпийским чемпионом. Вот, например, Александр Иванович Клюйков — потрясающий массажист. На Олимпиаде в Турине он Сашу Зубкова тейпировал так, что тот с порванным ахиллом стал серебряным призером. Врач Виктор Иванович Аниканов 10 Олимпиад прошел, много лет работал с конькобежцами и фигуристами. Хореографа Аллу Викторовну Капранову я давно приглашала, но она смогла к нам присоединиться только в 2010-м. Они пенсионеры, им уже и отдохнуть можно, но я уговорила их остаться еще на один цикл. Я готова подстраиваться под их расписание, только бы они работали в команде».

КОМАНДА



На Олимпиаде в Ванкувере Станислав Морозов выступал с Татьяной Волосожар под украинским флагом, а в Сочи принимал поздравления как тренер российской чемпионской пары Волосожар — Траньков. «Мы когда еще с Таней катались, я ей много помогал технически. Вроде неплохо получается, — комментирует поворот карьеры Станислав. — У меня отец тоже тренером был, на коньки в четыре года меня поставил. Когда я закончил со спортом, думал, наконец-то эти ботинки сниму. Ага. Я на льду работаю. Так удобнее, не надо никого к бортику звать, сам подъехал и показал что-то. Но когда шесть льдов в день — если кто-то из тренеров уезжает на соревнования и нужно подменять, — это ужасно тяжело. Ноги к концу дня гудят».

Сейчас Морозов плотно занят с двумя дуэтами: чемпионами Волосожар — Траньковым и юниорами Югай — Алексеевым, недавно вставшими в пару. «Если оба фигуриста уже выступали в паре, на то, чтобы скататься, потребуется два-три месяца, — объясняет Станислав. — Если оба одиночники, то нужен год или даже больше. Мальчику придется подъемы (поддержки — PROспорт) учить, повороты в подъемах. Вот Таня и Максим очень быстро скатались. Больше всего в первый год занимались подкрутом. Я Таню по-другому кидал, чем Макс свою предыдущую партнершу. Целый летний сбор в Португалии на подкрут ушел. Сначала в зале тренировали, потом на песке, а потом уже на лед переносили».

Про новые программы двукратных олимпийских чемпионов Морозов говорит уклончиво. Будут новые поддержки; возможно, усложнят один из прыжков. Но никаких четверных подкрутов и выбросов — это слишком травмоопасно. Тем более пока непонятно, как отреагирует на макси­мальную нагрузку плечо Максима. «В современном парном катании
программы настолько усложнились, что пора в обратную сторону двигаться, — говорит Морозов. — Некоторые элементы стали выглядеть некрасиво. Раньше был классический тодес, потом за смену рук партнером стали увеличивать уровень — и это ужасно смотрелось. Линия элемента пропадала, девочки провисали, позиции уродливые. Сейчас уже смена рук к оценке ничего не прибавляет — и вернулись к традиционной, красивой версии элемента».



Владислав Жовнирский из числа тех, кого можно найти на катке в любое время. К нему часто обращаются за помощью, если нужно оценить какой-нибудь элемент. Он технический специалист парного катания и прекрасно знает, сколько баллов стоит каждая поддержка и каждый выброс.

Сейчас он отвечает за три пары. «Сначала было сложно. Особенно если сразу несколько пар на льду. Но со временем я научился обсуждать какие-то элементы с одними, а параллельно следить за другими. Хотя это не очень правильно. Тренировки нужно разводить по времени. И мы всегда так и делаем, если есть возможность. Спортс­мены не должны делить внимание тренера. Здоровая конкуренция — это хорошо, ревность — нет».

В свободное время Владислав помогает младшей группе, где тренером работает его жена.
«У нее сейчас три очень перспективные пары. Я стараюсь помочь ей, в основном в технических моментах. Когда дети только начинают учить парные элементы, важно, чтобы за мальчиком присматривал тренер-мужчина. Девушка-тренер не знает, как в той или иной ситуации должен себя вести партнер. Она в своей карьере этого просто не проходила. Она не скажет мальчику, какие мышцы нужно включать в работу. А я могу это сделать».

Тренировать Жовнирский начинал, работая в Минспорта. Туда талантливого ученика устроила Нина Мозер, когда он признался, что устал от фигурного катания и мечтает полностью изменить жизнь. «С Ниной Михайловной мы знакомы очень давно. В 92-м я перешел к ней в группу из одиночного катания. Вместе с ней мы переехали из Киева в Москву, чтобы выступать за сборную России. Советский Союз распался, а украинского паспорта у меня никогда не было. В 2001 году моя спортивная карьера завершилась. Я поработал некоторое время в разных шоу, даже с «Ледниковым периодом» съездил на гастроли пару раз. Но потом вдруг понял, что не хочу больше кататься. Нина Михайловна помогла найти работу».

Жовнирский сначала попал в контрольно-ревизионный отдел, а потом — в департамент государственной политики в сфере спорта высших достижений. Бесконечные стопки документов наскучили через год, через три стало совсем невмоготу.  «Еще работая в Министерстве, я заглядывал к Нине Михайловне. У меня появилась пара — Лина Федорова и Максим Мирошкин. Это мои первые ученики. Я приезжал на каток в обеденный перерыв и после работы. Когда у ребят начало что-то получаться, стало понятно, что совмещать больше нельзя — нужно либо передавать их другому тренеру, либо уходить из министерства. Мне очень понравилась тренерская работа и совсем надоели бумаги, и я окончательно перебрался на каток».

За год до Олимпиады в Сочи у Жовнирского появилась еще одна пара. В группу к Нине Мозер попросились Ксения Столбова и Федор Климов. Нина Михайловна согласилась, но сразу предупредила, что парой номер один для нее останутся Волосожар — Траньков.
«Естественно, Ксюша и Федя хотели работать с Ниной Михайловной. Но у нас разделение труда. На мне — техническая часть. Нина Михайловна составляет план подготовки для каждой пары, на который мы ориентируемся. Лучше нее это сделать никто не сможет. Она же взяла на себя все организационные вопросы по работе группы».

Система, которую Нина Мозер старательно выстраивает вместе со своими учениками, принесла на Олимпиаде в Сочи отличный результат — три медали. После Игр Таня и Максим решили взять паузу.  «В этом сезоне у Ксюши и Феди были все шансы стать абсолютными лидерами, — комментирует Жовнирский. — Но они не успели толком отойти от Олимпиады. Вышли на тренировки какие-то пустые. С физикой все было в порядке, а вот морально восстановиться не успели. Потом еще эта ошибка на чемпионате Европы (Федор споткнулся в конце программы, и пара не выполнила финальный выброс. — PROспорт). Мы поговорили и решили, что нам нужно остановиться и спокойно готовиться к новому сезону».

В плане подготовки первым пунктом стоит четверной выброс. Ни одна вечерняя тренировка не обходится без специального оборудования. От опасных падений Ксению спасает акробатическая страховка и тренеры, которые удерживают ее с помощью тросов. На соревнованиях этого, естественно, не будет.

«В парном катании девочкам всегда было сложно. Ей нужно и в поддержке вниз головой повисеть, и покрутиться, и переход сделать, и с выброса приземлиться, и повращаться, и прыгнуть. Очень много движений. При этом их сложность постоянно увеличивается. Чтобы сделать хороший, эффектный выброс, нужно разогнаться. Но новые правила заставляют включать более сложные связки, шаги и переходы. Когда много сложных шагов, разогнаться тяжело. Получается, нужно постоянно искать компромисс между шагами и скоростью».



Свою тренерскую карьеру Андрей Хекало начинал в Новосибирске. Помогал одиночникам отрабатывать прыжки. Но в начале 2000-х его переманили в ЦСКА. Уже в Москве на него вышла Нина Мозер и попросила помочь.  «Одно время в парном катании прыжкам уделяли не так много внимания. Ребята были неподготовленные. Парные элементы получались хорошо, а в прыжках отставали. Мы начали работать и достаточно быстро исправили ситуацию. Несколько лет я разрывался между ЦСКА и группой Нины Михайловны. Но чувствовал, что так нельзя — везде по чуть-чуть. Надо определяться.  Понял, что с Ниной Михайловной мне комфорт­нее. Здесь каждый понимает, за что отвечает. В ЦСКА совершенно другая система. Там большая школа, сотни спортсменов. У нас скорее группа».

Переход, о котором говорит Андрей Хекало, состоялся в 2008 году. В 2015-м его ученики Владимир Морозов и Евгения Тарасова выиграли бронзу чемпионата Европы.  «Когда мы познакомились с Вовой, — рассказывает Хекало, — он знал только два прыжка. Мы с ним после каждой тренировки оставались и учились прыгать. Женя, наоборот, пришла со всем набором тройных. Она бывшая одиночница. Для нее намного тяжелее было привыкнуть к тому, что лед нужно делить с партнером, чем прыгнуть тройной лутц». Тройной лутц — один из самых дорогих элементов. Наряду с четверным выбросом он дает программе максимальную сложность.

«Канадцы и итальянцы прыгают тройной лутц достаточно стабильно. Чтобы соревноваться с ними на равных, нужно усложнять прыжковую часть. Но в парах больше трех оборотов не прыгают. Единственный выход — усилить каскад: прыгнуть не «три-два», а «три-три», например. Мы работаем над этим. Главное — не забывать про то, что в программе много других элементов».

Вместе с Хекало начиная с прошлого сезона над программами Тарасовой и Морозова работают пятикратный чемпион мира Робин Шолковы и двукратный олимпийский чемпион Максим Траньков. Робин отвечает за парные элементы. Максим пробует себя в роли постановщика. Когда Андрею сообщили, что он будет не единственным тренером пары, он не расстроился.  «Шолковы совсем недавно закончил выступать. Он пока чувствует все нюансы парных элементов как действующий спортсмен, дает очень ценные подсказки. У Максима много оригинальных идей. Ему и другим нашим постановщикам мы стараемся дать максимальную свободу. Я могу включиться в постановочный процесс, но стараюсь этого не делать. Моя главная задача — сделать так, чтобы мои спортсмены могли технически справиться с задачами, которые перед ними ставят».



Когда Виталию Москаленко предложили работать с фигуристами, он не знал, кто такая Нина Мозер, и не слышал про пару Волосожар — Траньков. Всю спортсменскую жизнь он занимался легкой атлетикой — тройным прыжком. Сначала в Туркмении, где родился, потом в Москве, куда перебрался после распада Союза. Прыгал за Россию на Играх-2004 в Афинах, а спустя два года из-за травмы перешел на тренерскую работу. Сначала в спортобществе «Луч», потом в ЦСКА, потом в Школе высшего спортивного мастерства «Юность Москвы». Там и отыскал его Юрий Нагорных (замминистра спорта РФ. — PROспорт) по просьбе Нины Мозер. «Я столько лет в легкой атлетике, уже как рыба в воде, а тут нечто принципиально другое, целый новый мир, — объясняет Москаленко свое решение поменять специализацию. — Я люблю учиться, пробовать новое. Это хороший способ встряхнуться, отвлечься от рутины».

На новом месте Виталий позаимствовал у Нины Михайловны тематическую литературу, чтобы разобраться, как построить работу с фигуристами, — нужно развивать прыгучесть, выносливость, координацию, силу и гибкость, — после чего сопоставил новое знание с журналом своих тренировок. «Я его вел всю карьеру, записывал в тетрадках все задания тренера и как реагировал на них мой организм, — рассказывает Москаленко. — У меня в голове столько накопилось, что мне не составляет труда придумать тренировку прямо на месте. Даже на теннисной площадке. Коврик, резинка, гантельки — и достаточно». Но для регулярных занятий в зале закупили специальное оборудование — мячи набивные, мячи для фитнеса, полусферы и прочее. Традиционные тренажеры Виталий использует редко. «Там, как правило, в работе участвует конкретная группа мышц, а я даю упражнения на несколько групп сразу — это хорошо для координации», — комментирует свою систему Москаленко.

Ее основной принцип — постепенность: сначала важно укрепить связочный аппарат, затем мелкие мышцы, и только потом давать нагрузку крупным. «Когда я пришел в фигурное катание, то подумал, что для начала надо всем укрепить стопы, — вспоминает Москаленко. — А мне говорят: «Мы ж в ботинках катаемся, у нас стопы не работают». Это вы зря, говорю, так думаете. И потом тоже были возражения из серии «А зачем мы это делаем, если на льду нам этого делать не придется?» Ребята еще молодые, не всегда понимают, что все в организме взаимосвязано».



«Она у нас энерджайзер», — говорит про хореографа Аллу Капранову тренер Станислав Морозов. Пять лет назад Алла Викторовна, ей тогда было 66, уже задумалась о пенсии — подустала от фигурного катания, но вовремя вспомнила фразу Нины Мозер на каком-то турнире, куда обе привезли своих учеников: «Вот бы мне такого хореографа». И муж, в прошлом успешный баскетбольный тренер женских команд, дал дельный совет: не уходить совсем, а поменять род деятельности. «Я много лет работала с одиночниками у Вити Кудрявцева, — рассказывает Капранова. — И решила попробовать себя в парном катании. Мне было не слишком сложно привыкнуть к специфике, потому что я работала в балете на льду. Там на 20 человек номера придумывали, а здесь всего двое. Я иногда на тренировках сразу шестерых ставлю и прошу что-то делать или пары по составу меняю».

Алла Викторовна бывает на катке каждый день, тренировки — строго по утрам. «Пока мы с мужем жили 10 лет во Франции, я почти не работала, — говорит Капранова. — Только иногда приезжала по просьбе Киры Ивановой (бронзовый призер Игр–1984. — PROспорт) или Лены Соколовой (серебряный призер чемпионата мира — 2003. — PROспорт). Наверное, поэтому сейчас я такая активная, работаю в удовольствие. Недавно одна женщина посмотрела нашу тренировку и удивилась. Надо же, говорит, какая у вас дисциплина железная — три ведущих пары страны на льду, а все как по струнке».

Составить дуэт из Евгении Тарасовой и Владимира Морозова, которые провели очень успешный сезон, подсказала тренерам Алла Капранова. «Вова сильно заряжен эмоционально, а юная Женя, наоборот, совершенно мягкая девочка без лица, — объясняет свой выбор Алла Викторовна. — Мне показалось, что это сочетание может получиться. Я учу Женю: говори, выражай эмоции, улыбайся. И она быстро схватывает. Таня Волосожар тоже поначалу очень стеснялась, а теперь сложилась в бесподобную партнершу. У них с Максимом сила в дуэте, в переходах, в образе. У Ксюши с Федей другое катание — более игровое, спортивное, на бешеной скорости, с азартом».




Массажный кабинет — самое популярное место на катке. В дежурном журнале его хозяина Александра Клюйкова минимум 16 записей в день. Одни приходят расслабиться после тренировки, другие обращаются за помощью после неудачных приземлений. Кого-то приносят на руках.

«В спортивной медицине я больше 40 лет. За это время столько насмотрелся! Но фигурное катание бьет все рекорды. В других видах хотя бы понятно, какие части тела наиболее уязвимы. У фигуристов никогда не знаешь, откуда прилетит. Шея, плечи, поясница, тазобедренный сустав, колени, голеностоп — все страдает, даже подошва».

До того как устроиться в группу Нины Мозер, Александр Клюйков успел получить звание мастера спорта по скоростному бегу на коньках, переучиться на массажиста, подготовить к Олимпиаде-76 гимнаста Николая Андрианова и помочь женской сборной по волейболу во главе с Николаем Карполем выиграть две Олимпиады.

«С Ниной Михайловной мы начали работать после того, как у Максима Транькова обострилась травма плеча, — вспоминает Александр Клюйков. — Пока врачи уговаривали его лечь на операцию, Нина Михайловна искала человека, который возьмется помочь без хирургических инструментов. Я предложил попробовать тейпирование (способ фиксации суставов и мышц специальными эластичными лентами.  — PROспорт). Максу стало легче. Он смог нормально тренироваться, а мне предложили перейти в команду на постоянной основе».

Теперь тейпы спасают от травм большинство спортсменов из группы Нины Мозер.  «Тейпирование оказывает обезболивающее, противовоспалительное и даже противоотечное действие, — говорит Клюйков. — С помощью тейпа сроки восстановления сокращаются почти вдвое. Кроме того, оно очень помогает в борьбе с мышечным переутомлением. Тейп фиксирует и выключает из работы нужный участок, а человек при этом продолжает работать, не меняя тренировочный режим. Таня Волосожар, например, выходила на лед даже с частичным разрывом голеностопного сустава. Ксюша Столбова как-то прямо перед соревнованиями упала с верхней поддержки, неудачно приземлилась на бедро, нога посинела. Но на следующий день Ксюша уже могла кататься. Все благодаря тейпу».


КУРС

Прошлый сезон оказался непростым для группы Мозер. Волосожар и Траньков пропустили год из-за травм, Столбова и Климов проиграли два важных старта — финал Гран-при (вторые) и Евро (вторые) — и решили не ехать на чемпионат мира, а сама Нина Михайловна накануне чемпио­ната России попала в скандал из-за пары неосторожных фраз в интервью. Отказываясь от комментариев, она упомянула суперпопулярную фигуристку Юлию Липницкую, поэтому тему взялся отработать LifeNews — в интернет выложили аудиозапись разговора с Мозер. «Меня эта история сильно огорчила, — вспоминает Нина Михайловна. — Я всегда готова была искренне поговорить с журналистами на любую тему, ничего не боялась. А тут люди из ничего сделали скандал. Зачем? Что я сделала не так? Работаю, стараюсь дать результат».

А это не так просто. Фигурное катание в последние годы сильно изменилось, и Нине Михайловне это не нравится: «В связи с новыми правилами и техническими требованиями фигурное катание стало очень математическим, без души. И еще опасным. Каждый день — минимум четыре часа тренировок. Я очень нервничаю. Боюсь травм, срывов, последствий. Потому что мои спортс­мены рискуют — здоровьем, если не сказать жизнью. Чтобы получить высокий, четвертый уровень элементов, иначе нельзя. А разве может доставлять удовольствие то, что ты заставляешь людей делать такие опасные вещи, которые приводят к боли? Я ужасно себя чувствую, когда вижу, что им больно и что они терпят. У меня тоже все начинает болеть».

Новый сезон предложит Нине Мозер проявить себя в новых обстоятельствах. Теперь у нее не одна пара-лидер и не одна цель. В ее группе — сверхконкуренция. Планируют вернуться к соревновательной практике Волосожар и Траньков, усложняют программы Столбова и Климов, увереннее после первого взрослого сезона (бронза на Евро и 6-е место на чемпионате мира) чувствуют себя Тарасова и Морозов. А еще в пару встали Александр Энберт и Наталья Забияко — из них тоже должен получиться сильный дуэт.

«Максим недавно вспылил, — рассказывает Нина Мозер. — «Почему я должен доказывать свое право на кусочек вашего внимания?» Он привык ко мне той, которая была только с ними. В год перед Сочи я так технично все разделила, что спортсмены не почувствовали, что их стало больше. Потом Таня с Максимом не тренировались год, и за это время остальные пары привыкли, что я с ними. Теперь Макс возвращается в новую для себя ситуацию и чувствует, будто его место кто-то занял в моей жизни. Но это не так! Да, это пирог можно разделить поровну, а внимание, человеческие качества так запросто не делятся. Но я знаю абсолютно точно, что буду стараться, чтобы никто из спортсменов не почувствовал себя обиженным, обделенным. Они все разные. И я хочу сделать каждую пару в своей группе особенной, со своим стилем».

Ну и для тех, кто ценит конкретику, — свою задачу на ближайшие три года, до Игр–2018, Нина Мозер видит так: «На Олимпиаде в Сочи, глядя на пьедестал в парном катании (напомним, Волосожар — Траньков — первое место, Столбова — Климов — второе. — PROспорт), канадские коллеги спросили меня: чего я еще хочу? Я ответила: третий флаг».

- Плохая новость в нашей группе: травмировал колено Максим Мирошкин, - посетовала Нина Мозер. – По прогнозам врачей, он будет восстанавливаться полгода. Соответственно, пара Лина Фёдорова / Максим Мирошкин не сможет выступить на своём дебютном этапе Гран-при. В нынешнем сезоне их впервые заявили на этот турнир – на третий этап, который состоится в начале ноября в Китае.

- Если бы не это обстоятельство, вам пришлось бы сопровождать своих учеников на этапы серии каждую неделю?
- Нет, конечно. С двумя сильнейшими парами – двукратными олимпийскими чемпионами Татьяной Волосожар и Максимом Траньковым и олимпийскими чемпионами Ксенией Столбовой и Фёдором Климовым – буду ездить я. На четвёртом этапе Гран-при во Франции вместе с Волосожар и Траньковым выступят Евгения Тарасова и Владимир Морозов. А на второй этап в Канаду с этой парой поедет кто-то из моих ассистентов.

- Волосожар и Траньков уже раскрыли секреты своих новых программ. Кому принадлежала идея «Дракулы» и «Болливуда»?
- Взять для произвольной программы «Дракулу» решили сами фигуристы – им интересно попробовать себя в таких необычных образах. Вариант с «Болливудом» на стадии обсуждения предложила я. Таня и Максим согласились с этой идеей. На тренировках они получают удовольствие от того, что делают.

- Траньков выдержит после травмы полноценный сезон?
- Надеюсь, что выдержит. Пока никаких проблем при полноценных нагрузках он не испытывает.

- Что можете сказать о новых программах Столбовой и Климова?
- Ксения и Фёдор пока решили придержать их в секрете. Значит, и я не стану говорить о музыке. Скажу только, что в новом сезоне ребята предстанут в совершенно неожиданных образах. Получилось интересно.

- В прошлом сезоне Столбова и Климов после второго места на чемпионате Европы решили пропустить чемпионат мира, чтобы поработать над новыми сложными элементами. Удалось что-то сделать?
- Ребята освоили второй тройной прыжок, усилили другие технические элементы. Работа немножко стопорится из-за того, что у Ксении возникли проблемы с ботинками. В середине июля она раскатает новые – и мы продолжим работу над выбросами.

- От Тарасовой и Морозова ожидаете такого же стремительного прогресса, как в прошлом сезоне?
- На следующей неделе мы начнём отрабатывать с ними четверную подкрутку. На тренировках у Жени и Володи многое получается. Сейчас мы завершаем работу над короткой программой, но, как и в случае со Столбовой / Климовым, раскрывать подробности пока не буду.

- Постановщика хотя бы назовете?
- Трём ведущим парам нашей группы программы ставил Николай Морозов. Даже многие специалисты не верят, настолько разные они по стилю. Морозов – удивительно талантливый человек.

- Соответствует действительности информация, что Наталья Забияко будет кататься с Александром Энбертом?
- Соответствует. Они готовятся к новому сезону. Очень интересные программы поставил этой паре Игорь Чиняев. Тоже совершенно новый стиль и интересные образы.

- Как вы распределяете работу между своими ассистентами?
- В этом плане ничего не изменилось. Пару Волосожар / Траньков опекает Станислав Морозов, с парой Столбова / Климов плотно работает Владислав Жовнирский. С двумя парами будет работать Робин Шолковы: с Тарасовой / Морозовым – вместе с Андреем Хекало, а с Забияко / Энбертом – вместе с Жовнирским. Все при деле.

- Шолковы на чемпионате мира-2015 говорил о желании вернуться в Германию, чтобы поднимать там фигурное катание. Как удалось уговорить его продлить контракт на работу с вашей группой?
- Пусть это останется нашим маленьким секретом (улыбается). Мы пошли навстречу Робину, которому по семейным обстоятельствам сейчас нужно находиться в Германии. Плотно работать с нашими парами он начнёт в октябре.

- Что дало вам участие в семинаре Международного союза конькобежцев (ISU), который в конце мая – начале июня прошёл в Сочи?
- Я получила опыт общения с коллегами, знакомство со специалистами из разных стран. Усовершенствовала свой английский. Как мне кажется, научилась быстрее доносить до коллег свои мысли. На семинаре был очень хороший модератор – спортивный директор ISU по фигурному катанию на коньках Чарльз Сир. Мероприятие оказалось очень полезным!

– Нина Михайловна, желание открыть тренировку для публики связано с какими-то конкретными событиями или просто пришло время показать программы?
– Было много звонков с просьбами об интервью. На последнем нашем сборе в Италии на тренировку, сославшись на рекомендацию наших общих друзей, даже приехал какой-то журналист, но потом выяснилось, что друзья об этом визите даже не подозревали. Поэтому мы решили, что будет правильнее организовать открытую встречу с прессой, показать макеты программ, рассказать о постановках, нежели ждать появления каких-то материалов, сделанных исподтишка. Тем более что ситуация к этому располагает – все наши пары сейчас находятся в Москве.
– В одиночном катании тренеры не спешат сразу вставлять в новые программы все наиболее сложные прыжки. А как обстоит дело у парников?
– С Волосожар и Траньковым у нас восстановлены все технические элементы, мы полностью определились с поддержками – с учетом всех изменений, которые произошли в правилах. С прошлой недели мы уже начали обкатку программ достаточно большими кусками. Таня и Макс удлинили прыжковый каскад, будут делать выброс "флип" и в короткой, и в произвольной программах. Поначалу мы придумали довольно много красивых и оригинальных поддержек, но к нашему огромному сожалению выяснилось, что все они не дают преимущества в технической стоимости – не поднимают уровень сложности.
– Когда мы разговаривали с вами после Игр в Сочи, вы сказали, что новые требования к поддержкам ведут к повышенному травматизму плечевого пояса партнера. Во всяком случае Траньков перенес операцию как раз по поводу такой травмы. Насколько легко он сейчас идет на восстановление прежних элементов?
– Это, безусловно, сложный процесс. Во всех своих комментариях по поводу возвращения в спорт Тани и Макса я всегда была очень осторожна. Не потому, что не верила в ребят, а именно потому что понимала, что процесс не будет быстрым. Например, подкрутку нам с ребятами удалось восстановить только через год и пять месяцев после Игр в Сочи. Это очень большой срок. Татьяна тоже долго не делала те элементы, что были в олимпийских программах.
Та жизнь, которую весь послеолимпийский год вели Максим и Таня, она хоть и была напряженной, но шла в совсем ином режиме. К этому привыкаешь. И когда хочешь вернуться, первым делом сталкиваешься с тем, что весь организм начинает сопротивляться. Поэтому первый этап работы получился у нас непростым. Сейчас уже легче: мы вошли в привычный режим и все мышцы тоже начали работать привычно.
– Волосожар и Траньков не просто окунулись после своей победы в другую, очень насыщенную неспортивную жизнь, но явно получали от этого большое удовольствие. Насколько сложно вам, как тренеру, оказалось извлекать их оттуда?
– Как раз для меня в этом не было особого труда, потому что вернуться хотят сами спортсмены. Не нужно было ни уговаривать, ни заставлять. Они хотят бороться, спортивный интерес не иссяк, им нравится чувствовать адреналин, который приносят соревнования...
– То есть свой медовый месяц Таня и Максим проведут на катке?
– Получается, что да.
– И первым стартом традиционно станет Nebelhorn Trophy в Оберстдорфе в конце сентября?
– Да. Столбова и Климов на эти соревнования не поедут, откроют сезон неделей позже в Братиславе.
– Мне показалось, что после Игр в Сочи Ксения очень надеялась стать в вашей группе примой, а получается, что сейчас это место вновь займут Волосожар и Траньков. Как вам удается разводить две столь сильные пары, не допуская никаких намеков на конфликт?
– В этом режиме мы жили весь олимпийский цикл. Я сразу достаточно жестко выстроила тренировочный процесс и продолжаю придерживаться этой схемы. Часть времени получают Волосожар/Траньков и катающиеся на одном льду с ними Евгения Тарасова/Владимир Морозов, и такую же часть – Столбова/Климов и катающиеся с ними Александр Энберт/Наталья Забияко. Время других тренеров, работающих с этими фигуристами, распределено так же четко, а главное – всем нам очень удобно работать в таком режиме.
– Волосожар и Траньков с самого начала не хотели работать на одном льду с равной по силе парой?
– Кататься отдельно друг от друга было совместным желанием и тех, и других спортсменов. Тренировки у нас и так получаются достаточно "адреналинистые", просто когда две равные пары катаются на одном льду, обязательно появляется ревность: кому-то неизменно начинает казаться, что ему со стороны тренера уделяется меньше внимания.
Кстати, я не стала бы говорить, что для Волосожар и Транькова конкуренция со стороны Тарасовой и Морозова недостаточно сильна. Женя с Володей очень прибавили за прошедший год во всех отношениях.
– Бодро начав прошлый сезон, Столбова и Климов так его и не закончили. Насколько форс-мажорным для вас стало решение снять пару с "пробега" после чемпионата Европы?
– Для каждой из своих пар я всегда рассматриваю в начале сезона два варианта развития событий: один – что планируется в случае, когда все хорошо, второй – альтернативный. Пройти весь сезон так, как хочется вначале, удается далеко не всегда: программы у спортсменов очень сложные, много прежних "болячек", к тому же когда ученики приходят от других тренеров и ты только начинаешь с ними работать, никогда не знаешь, с чем столкнешься и на какие "грабли" наступишь.
Не говорю уже о том, что для меня опыт работы со спортсменами в послеолимпийском сезоне тоже оказался первым. И сейчас, получив этот опыт, могу сказать точно: если жизнь сложится так, что после Олимпийских игр в Пхенчане я продолжу работать со спортсменами и готовить их еще к одной Олимпиаде, то скорее всего уже сознательно буду пропускать год. Игры слишком сильно выматывают и выхолащивают – независимо от того, с каким результатом спортсмен их закончил. Образуется чудовищная пустота. Как физическая, так и эмоциональная. Мы же с Ксенией и Федором пытались войти в сезон как обычно, начиная с прокатов. И не имели ни малейшего представления о том, во что это для всех нас выльется.
– Другими словами, ваши представления о перспективах в отношении Столбовой и Климова сильно разошлись с реальностью?
– Некоторых вещей я не ожидала сама от себя. Была уверена, что чуть-чуть отдохну и пойду дальше как обычно. Но почти сразу столкнулась с тем, что к моей ежедневной работе на катке добавилась целая куча общественных дел. Плюс – постоянное и очень пристальное внимание всех заинтересованных и незаинтересованных. То есть дополнительная психологическая нагрузка, с которой тоже нужно уметь справляться.
– Как далеко на ваш взгляд успели уйти соперники? И считаете ли вы, что они ушли вперед?
– Ну вот смотрите: в апреле в Канаде проводился семинар по парному катанию, который проводил Бруно Маркотт – один из тренеров канадской пары Меган Дюамэль/Эрика Рэдфорда и муж Меган. Он рассказывал о механизме выполнения подкрутки и делал это на примере Волосожар и Транькова.
Если говорить о конкуренции в отрыве от практики, я четко вижу, куда двигаются соперники, что нужно делать нам, чтобы их обыграть, как и какими элементами комплектовать программы. Но есть еще такая вещь, как физическое состояние спортсмена. Например, у Столбовой – хроническая травма голеностопа. Мы не раз обсуждали желание Ксении помимо более длинного каскада 3-3-2 сделать два четверных выброса. Весной начали тренировать первую секцию с одним выбросом, но потом пришлось делать перерыв и две недели лечить ногу. Потом встали на новые ботинки – вылезла проблема с пальцем ноги. Все это такая мелкая тренировочная бытовуха вроде бы, но не обращать на это внимание невозможно.
Или взять Сашу Энберта с Наташей Забияко. Они прекрасно работали, делали на сумасшедшей скорости и с сумасшедшей амплитудой выброс в 3,5 оборота "Кауфман" на сборе в Сочи, а в последний день Наташа упала на приземлении. И только сейчас при повторном обследовании выяснилось, что на том падении она получила перелом пятки: весь первый месяц врачи уверяли нас в том, что серьезной травмы нет.
Так что возвращаясь к вашему вопросу могу ответить, что прогнозировать можно все, что угодно. Но жизнь все равно внесет коррективы. Могу пообещать, думаю, только одно: что через сезон мои пары будут в конкурентоспособном состоянии.
– Нынешний сезон, получается, будет для лидеров втягивающим?
– Я этого не сказала. Задачи мы будем ставить по-прежнему самые высокие, будем пробовать четверной выброс со Столбовой и Климовым, будем бороться. Надо не просто вернуться к соревнованиям, но почувствовать, что ты вернулся на позиции лидеров.
– Насколько легко Столбова и Климов осваивают четверной выброс?
– Достаточно легко. Хотя я постоянно держу в голове чужой опыт и помню, что этот элемент может создавать проблемы достаточно долго. Когда Таня с Максимом только начинали кататься вместе, они тоже начинали пробовать этот выброс. В начале прошлого года им удавалось даже неплохо выезжать. Но это – пять лет. С Ксенией и Федором у нас этих пяти лет нет. Но думаю, мы своего все равно добьемся.
P.S. Сегодня в Германии был прооперирован по поводу разрыва связок подопечный Нины Мозер, победитель юниорского первенства мира в парном катании Максим Мирошкин (в паре с Линой Федоровой он дважды становился бронзовым призером юниорских первенств, а в прошлом сезоне фигуристы стали вторыми в юниорском финале "Гран-при"). Операция проводилась в одной из спортивных клиник Мюнхена – той самой, где год назад был успешно прооперирован Максим Траньков.