Весной прошлого года распался танцевальный дуэт Елена Ильиных — Никита Кацалапов, считавшийся одним из самых одаренных и перспективных в мире фигурного катания. «В танцах у нас драма», — сказал об этом традиционно образный в выражениях министр спорта Виталий Мутко. Ставший инициатором разрыва партнер предсказуемо получил в свой адрес достаточно большое количество негатива, в том числе со стороны болельщиков. Что, понятно, не упростило жизнь их новому дуэту с Викторией Синициной.

Фигуристы, переехавшие тренироваться за океан в группу известнейшего тренера Марины Зуевой, дебютировали как новая спортивная единица уже на этапах Гран-при, но первая половина сезона сложилась для них куда более сложно, чем для объединивших усилия бывших партнеров.

По итогам декабрьского чемпионата России Синицина и Кацалапов не смогли пробиться в сборную на чемпионат Европы, но показали зубы в произвольном танце, выдав один из лучших прокатов турнира. Как аванс с намеком на будущее.

— Спортивная злость в нас присутствовала и раньше. А это было что-то другое. Со мной такое, пожалуй, впервые, – сказал Кацалапов о том прокате. — Сейчас в жизни все новое. Иногда в голове даже возникает ощущение бардака, из которого все как-то надо собрать в одну кучу.

Можно сказать, что мы разозлились, настроились вместе, всей командой, вышли – и просто сделали все, что можем. Не знаю, правильно ли говорить про «хлопнуть дверью». Скорее хотелось просто поставить хорошую точку в 2014 году.

— Ваш тренер Марина Зуева со стороны не производит впечатления человека, который будет накручивать учеников в стиле «Давай! Ты должен!». Как она настраивала вас на тот прокат?
— Марина — потрясающий психолог, который умеет подобрать нужные слова. Даже если ты сам не хочешь в тот момент что-то слышать. Но она точно знает, что и когда делать и говорить. И в этот раз каждое слово, которое она произносила, в моей голове вставало на правильное место и находило отклик.

— Когда стали известны ваши оценки за тот произвольный танец, Зуеву спросили, что она ответит, если вы подойдете и спросите: а почему после такого проката мы – только четвертые? На что Марина сказала: вы знаете, я не думаю, что ребята такое спросят.
— Конечно, нет. Она абсолютно права. И я, и Вика – опытные спортсмены, которые прошли уже достаточно много соревнований. И я знаю, что когда ты весь сезон катаешься чисто, доказывая свое право на место в тройке лучших, то в итоге получаешь то, что заслужил. С одного выстрела, даже такого, ничего не бывает. Хотя и этот прокат многие восприняли серьезно, что хорошо. Но в первую очередь, важно, что мы сами восприняли его как некую точку отсчета, как трамплин и доказательство, что мы можем – и обязательно сделаем.

— Начало вашего первого совместного с Викторией сезона получилось не таким, как хотелось бы всем, кто за вас переживает. Особенно если вспомнить японский этап Гран-при, который сложился для вашего дуэта очень неудачно. У вас за эти месяцы были моменты, когда чувствовалась необходимость сесть, подумать, объяснить себе или партнеру, что происходит, почему все так, а не иначе?
— Иногда бывало, конечно. И думать приходилось много, и что-то себе объяснять. После этапа Гран-при в Японии я вообще не понимал, что у меня в голове. Выходил на тренировки, брал Вику за руку и просто делал все, как робот. Не обращая внимания ни на что. (После паузы) Сезон действительно получается трудным, очень. Надеюсь, что больше не придется испытывать таких ощущений и держать в голове такие мысли. Но теперь, после чемпионата России, мы по крайне мере, знаем, как выходить на старт, что делать. Для нас это – гигантский прорыв.

— После Японии хотя бы на секунду не промелькнула шальная мысль: зачем я все это затеял? Зачем втянул Вику?

— Нет, это вообще не про меня. Я спортсмен, и во всем стараюсь соревноваться и бороться. Так что у меня в голове только то, что я должен сделать. Без вариантов. Да и думать о чем-то подобном просто бессмысленно. Это был мой выбор, и сделан он был не просто так. Так что нет. Мы с Викой до конца.

— Вы наверняка понимаете, что многие люди смотрят на вас сейчас и думают, а не жалеет ли он?
— Разумеется. До меня постоянно доходят какие-то непонятные слухи. Но фигурное катание – это такой мир. Люди могут об этом говорить, все равно никого не остановишь. Это всегда будет. Но есть круг тех, кто знает, как есть на самом деле. Поэтому ничего страшного в этом нет.

— Вас на новом пути очень поддерживают коллеги по цеху. Мне не раз доводилось видеть тому доказательства. Для вас это важно?
— У меня есть друзья в нашей команде, поэтому да, для меня это важно. Мне приятно, это придает сил. Я знаю, кто и где сидит на трибунах и порой кидаю взгляд на кого-то определенного. Иногда это помогает.

— Вы всегда на публике очень трогательно по-мужски поддерживаете Вику. Иногда даже делаете это нарочито показательно. Видите в этом свою обязанность?
— Да, как партнера. И я буду так делать, даже если она в этом не очень нуждается. Считаю, что это поможет ей чувствовать еще большую уверенность в себе. Тогда и я буду уверен, что сделал все, как надо.

— Ей случалось приходить к вам за советом, как к более опытному члену команды? Или Вике проще пойти к тренеру?
— На самом деле, Вика очень скромная. И я уже сам замечаю, когда что-то не так, или она не решается что-то сказать. Но я никогда не заставляю ее что-то из себя вытаскивать. Сейчас у нас начали складываться очень хорошие отношения в плане взаимопонимания. Что касается того, к кому ей проще подойти, Вика сама выбирает. В Детройте у нас никого нет кроме друг друга и тренера.

– В смешанной зоне, общаясь с журналистами, слово в основном берете вы. Специально?
– Наверно, дело тоже в опыте. Я замечал, что Вика и раньше, еще выступая с Русланом, нечасто давала комментарии на пресс-конференциях или где-то еще. Но это приходит. Она умная девушка, и ей есть, что сказать. Просто пока Вика возможно чувствует некий дискомфорт, оказываясь в окружении такого количества прессы. Или опасается на эмоциях после проката сказать что-то не то. За что потом будет неудобно.

– Давайте представим, что вас попросили дать Вике характеристику как партнерше и человеку. Что бы вы ответили?
– Во-первых, Вика красива не только внешне, но и внутренне. Она очень душевный человек, добрый, очень отзывчивый, очень дружелюбный. Я бы даже сказал, она очень нежная по отношению к людям. А еще безумно трудоспособная и с огромным спортивным желанием.

— Одно дело, когда ты смотришь на человека со стороны. И совсем другое, когда вы с ним вместе работаете. Что нового вы узнали о вашем тренере Марине Зуевой за эти месяцы?
— Я в принципе только сейчас ее и узнал (улыбается). Понятно, что я и раньше знал ее, как сильного тренера, но смотрел только со стороны. Мне же было интересно, как она общается со своими спортсменами и т.д. Но мы даже не говорили с ней, по-моему. И когда я решил ей позвонить, просто знал, что это великий тренер. А я хотел к великому тренеру, потому что времени до следующей Олимпиады мало. Марину не с кем сравнить. Для меня она такая, как есть. Это мое личное восприятие. Я уже говорил, что иногда она словно заменяет маму. Заботится, контролирует. Она очень хочет добиться чего-то вместе с нами, и злится вместе с нами. Словом, всегда рядом.

— Я правильно вас поняла, что вы позвонили с предложением о совместной работе практически незнакомому великому тренеру? Не колебались?
— На самом деле, я недолго думал над этим. На мой взгляд, это был единственный вариант.

— Настолько хотелось уехать и поменять в своей жизни все?
— Не то чтобы уехать… Но мне был нужен тренер, причем сильный. Ведь в нашем распоряжении есть всего четыре года. Я уже знаю вкус олимпийской медали. И считаю, что не ничего невозможного.
Не подумайте, что я как-то сравниваю — нет. Но для меня Таня Волосожар и Максим Траньков и их история — это пример и мотивация. Добиться такого успеха за кратчайший срок — это же круто! И мы тоже хотим попробовать.

– Вы не жалеете сейчас, что весной, поставив точку в предыдущей главе своей карьеры и встав в пару с Викой, вы толком не объяснили своего решения публике? Что породило и разные трактовки ситуации со стороны болельщиков, и слухи-домыслы.

– Я занял такую позицию и считаю ее правильной. Мы с Леной Ильиных проделали огромную совместную работу, и сейчас абсолютно нормально по-человечески смотрим друг другу в глаза. Я посчитал, что какие-то комментарии в той ситуации были бы лишними. Если есть что сказать, нужно делать это на льду. И там же все доказывать. Лена с Русланом это сейчас с успехом делают. Мы с Викой тоже стараемся.

На самом деле, здорово, что есть такая конкуренция. После того, как из спорта ушли канадцы Вирту/Моир и американцы Дэвис/Уайт, все хотят зайти в эти золотые ворота (улыбается). Это чувствуется. Даже чемпионат России в этом году был совершенно другим. Это очень хорошо было заметно по той же атмосфере в раздевалке, по тому, как другие ребята настраивались.

– И за это время ни разу не возникло соблазна заговорить?
– Нет. У меня есть друзья, люди, которым я могу все рассказать. И мне этого достаточно. Я не хочу выносить все куда-то на всеобщее обозрение. Может быть, когда закончу спортивную карьеру и сяду писать книгу, тогда и будет смысл изложить свой взгляд на то, как все было. У нас с Леной была хорошая спортивная история. И она закончилась. О чем тут можно говорить? Ругать за что-то ее или себя? Обвинять кого-то? Зачем? Я сделал то, что хотел, и считаю, что поступил правильно.

– У вас все же был один пост в Instagram, обращенный к людям, которые вовсю обсуждали эту историю. Достаточно резкий.
– В тот момент количество негатива, который срывался на меня, совсем зашкалило. Это до сих пор есть. Но тогда был просто какой-то водопад. Люди, видимо, создали себе в голове какую-то картину. Было тяжело, Вике в том числе. Она молодая девочка. Ведь Instagram – это даже не газета. Там сейчас вся молодежь сидит. И вот под твоими фото постоянно появляются какие-то плохие комментарии, негативные отзывы. Когда их стало чересчур много, я решил попросить, чтобы по возможности это остановилось. Естественно, это бесполезно. Но все же.

– Сейчас вы читаете то, что пишут о вашем дуэте?
– Нет. Принципиально.

– Если отмотать, например, на год назад, вы бы могли сказать, что сейчас стали счастливее? Или гармоничнее?
– Я чувствую себя прекрасно. Понятно, что у нас сейчас много трудностей. Но я хорошо себя чувствую, даже очень.