Алексей Урманов: «Пока я в Братиславе, у Липницкой расписан весь план работы» 29 Январь 2016
Алексей Урманов, тренер Юлии Липницкой, который находился в Братиславе вместе с другим своим учеником -- латышом Денисом Васильевсом -- рассказал о работе с фигуристкой.
-- Вы работаете вместе не так давно. Можно ли говорить о каких-то промежуточных результатах?
-- Если говорить о промежуточном результате, то надо остановиться на чемпионате России, потому что никаких других турниров у нас больше не было. Времени оставалась мало, все происходило достаточно быстро. Из-за этого и подготовка получилась немного скомканной.
Но в тот же момент, я считаю, нам многое удалось. В прокате короткой программе Юля показала, что никуда не делась, что способна к борьбе, к дальнейшему продвижению. Сейчас мы готовимся к финалу Кубка России. По программам скажу, что внесли очень много изменений перед чемпионатом России, и в настоящий момент ничего кардинально не менять не будем. Продолжим накатывать эти программы.
Юля работает. Пока я здесь, в Братиславе, у Липницкой расписан весь план работы. Пока мальчики катали свои произвольные программы, в Сочи Юля катала свои. Но в пятницу я уже возвращаюсь.
-- После чемпионата России, наверняка, у вас был разбор полетов. Главное, что отметили?
-- Нас очень сильно возбудила короткая программа В Екатеринбурге. Причем, не только нас, но и многих поклонников Липницкой, любителей фигурного катания. Это было действительно здорово. Я сам пересматривал тот прокат много раз. Было приятно от того, что сделала спортсменка, что мы вместе сделали. При этом все понимали, что с произвольной программой такого же феерического эффекта не произойдет. Нам нужно еще добавлять в «физике», делать поправки на техническую составляющую. Над этим и работаем.
-- Если говорить о технической составляющей, то насколько кардинально вы меняете «технику»?
-- Полностью переделывать технику – это утопия. Это было бы самой большой ошибкой. Поэтому мы не переделываем технику. Мы пытаемся внести корректировки в отдельные элементы. И Юля очень на это идет. Она -- инициативный работник. Стала прыгать прыжки с руками наверх. Делает это на тренировке со всеми тройными прыжками, включая каскады. Сейчас мы не готовы пока это внедрить и делать во всей программе в этом сезоне, но понятно, что обращаем на такие вещи внимание. И к следующему сезону будем понимать, что у нас получается более стабильно, где мы можем на этом сделать акцент, чтобы совершенствовать программу. Много занимаемся скольжением, потому что это крайне необходимо. Ведь Юля изменилась. Она уже не та девочка, которая была два – два с половиной года назад. Ее катанию надо добавить раскатанности, широты, внести элементы души, хореографичности, пластичности.
-- Изменилось ли ваше мнение о спортсменке с того момента, как вы начали работать? Насколько совпадает устоявшееся мнение, стереоптипы о Липницкой с тем, что в действительности?
-- Отмечу несколько моментов, которые мне нравятся в Юле. Она потрясла меня быстротой восприятия и реакции. Реакции на все – мои полслова, мысль. Иногда она даже опережает мои замечания. Только хочешь что-то сказать, а она: «Я все поняла», и ба-бах -- начинает делать. Это очень хорошее качество и очень крутое для спорта.
Многие думают, что Липницкая -- зверек, очень сложный по характеру человечек и такая вся закрытая, колючая… Это имеет место быть. У нее есть характер. Характер непростой. Но с простым характером чемпионами не становятся. Это правда. Самое главное, что у нее есть сердце. Это очень важно.
Многие, в том числе и в моей группе, очень аккуратно относились к моменту перехода Юли, не знали, как она уживется в нашем коллективе. Так вот могу сказать, что это абсолютно адекватный спортсмен, у которого нет никакой звездной болезни, или, выражаясь современным языком, распальцовки. Юля прекрасно влилась в коллектив со второго дня, потому что первый день был сложный для всех.
Это три момента, которые я бы хотел отметить. Можно, наверное, и больше, но давайте подождем.
Фото от нашей Юли из Братиславы, хорошо бы добавить + рассказ о встрече
Фото добавлю позже.
А рассказ... А что тут рассказывать - вышла кофию купить, а напротив кофейни стоит себе Урманов и мило беседует. - Добрый день! Большое Вам спасибо и за Ваши программы и достижения, и за Вашу роботу в качестве тренера. Юля очень сильно изменилась в хорошую сторону на ЧР, а Денис сегодня просто потряс своим прокатом! - Спасибо! - А можно у Вас автограф взять? - Да, конечно, с удовольствием!
Alexandr navka-ice-queen
меня зовут : #БармалейСообщения : 51562 Регистрация: : 2014-11-24 Откуда : За 69 параллелью
Алексей Урманов: Мишину заявил: "Я не мальчик. Меня зовут Алексей" 11:00 06.01.2014 (обновлено в 10:59 06.01.2014)
Алексей Урманов рассказал корреспонденту "Р-Спорт" Анне Манаковой о том, можно ли объективно сравнить его катание в Лиллехаммере с катанием Патрика Чана, как он испугался первого настоящего катка, о важности денег и страха в фигурном катании и о своей роли в становлении прославленного тренера Алексея Николаевича Мишина.
- Алексей, первый вопрос лежит в чисто теоретической плоскости. Возникала ли у вас мысль оценить свой победный олимпийский прокат по новой системе судейства? Ведь всегда интересно сравнить то, что было в прошлом, с тем, что есть сейчас. Например, с рекордными выступлениями Патрика Чана, которые он показал в этом сезоне?
- Нет, у меня даже мысли такой никогда не было, но сейчас вы мне дали эту идею, и ее можно легко реализовать – это, в общем-то, несложно и не займет много времени. Но посчитать эти баллы можно только для себя. А вот говорить что-то вроде: "Иван Иванович Иванов, катаясь 20 лет назад, не набирал и половины того, что набирают сегодня" грубо, некорректно и просто неправильно.
- Возможно это сделать корректно с учетом изменений в правилах и наборе элементов?
- Адекватную сравнительную картину мы не получим. Прыжки были и тогда прыжками, но требования к вращениям были совсем другими, не такими, как сейчас. И поэтому не исключено, что 90% вращений и дорожек шагов не только у меня, но и у других окажутся, допустим, первого уровня. Соответственно, это будут совсем другие баллы, не те, которые сейчас можно получить за четвертый. Естественно, мужское фигурное катание продвинулось вперед. Кто-нибудь прыгнул два четверных прыжка на Олимпийских играх в 1994 году? Никто. Пытались? Не пытались. И я спокойно говорю о том, что мы продвинулись вперед, потому что это нормально, я в этом не вижу ничего страшного.
- В те годы у вас было представление, куда двинется фигурное катание? Ведь тогда на полном серьезе говорили о прыжках в пять оборотов, но никто не задумывался о прогрессе в других элементах.
- Я прекрасно понимал, что четверные прыжки будут продолжаться. Но, естественно, тогда никто и предположить не мог, что в ближайшие десять лет поменяется система судейства. Произошло бы усовершенствование многооборотных прыжков, мы уже не узнаем, потому что не можем сказать, что было, если бы не поменялась система. Вдруг мы на самом деле видели бы исполнение акселя в четыре с половиной оборота? Могли бы чисто теоретически? Наверное, могли бы. Но практически мы имеем другое. Могло ли повлиять то, что мы стали уделять больше внимания вращениям и дорожкам, на отсутствие сейчас у кого-либо из фигуристов акселя в четыре с половиной оборота? Наверное, могло. Но на 100% мы этого не скажем – это только наши рассуждения.
- Есть много версий по поводу того, кто официально является первым человеком, исполнившим четверной тулуп. По одной из них это вы. Какие были ощущения, когда это удалось сделать – наверное, как в космос слетали?
- Если бы я бывал в космосе, то мог бы сказать, сравнимо это или нет. А так это были ощущения спортсмена, который выучил ультрасложный элемент и смог показать его на соревнованиях. - В те годы исполнение четверного прыжка могло гарантировать победу?
- Нет – точно так же, как не гарантирует это победу и сейчас. Несмотря на изменение системы судейства, фигурное катание никто не отменял. Это всегда был спорт с искусством, и тогда мы также старались сделать хорошие, красивые и интересные программы. Плюс сегодня для мужчин-одиночников тройные прыжки вообще не представляют никакой сложности, сильнейшие выполняют тройной лутц, тройной флип, тройной риттбергер и даже каскады из двух тройных прыжков всегда и в любую погоду. А двадцать с небольшим лет назад на этих элементах люди иногда ошибались. Прыгнуть четверной было ультрасильно, но нужно было выполнить и другие не менее сложные элементы.
- Алексей Николаевич Мишин любит вспоминать, что, когда он был совсем маленький, он буквально въехал в фигурное катание, цепляясь за грузовики и катаясь таким образом по обледеневшим улицам. У вас в детстве была история, после которой вы стали фигуристом?
- У меня такой сногсшибательной истории, как у Алексея Николаевича, нет. Все было очень обыденно. Привели заниматься, мальчишка покатался, и ему понравилось. Но я всегда говорю, что просто так понравиться не может. Моим самым первым тренером был Генрих Михайлович, его фамилию, к сожалению, я не помню, а потом, через полгода-год - Нина Николаевна Монахова. Они были положительные, очень любящие то, что они делают, и очень внимательные к детям люди. Поэтому они и нам прививали эту любовь. Я думаю, это был немаловажный фактор.
- Первые ощущения от выхода на лед помните? Многие фигуристы рассказывают, как поначалу постоянно падали носом вниз…
- Носом вниз не падал. Я падал с велосипеда на голову (смеется). Я не припоминаю, чтобы очень сильно падал с коньков, я более-менее уверенно держался на льду. Вспоминаю другое: свои первые шаги в фигурном катании, как это ни странно прозвучит, я делал в церквушке на Васильевском острове. В то время там, на набережной Лейтенанта Шмидта, был каток. Сейчас это действующая церковь. Там я покатался недолго, потом перешел в "Юбилейный". И второй запоминающийся момент такой: когда меня вели в "Юбилейный", я испугался масштаба этого сооружения, все-таки для четырехлетнего пацана после церквушки это был резкий контраст. И поэтому со мной случилась истерика. Я говорил маме: "Зачем ты меня сюда притащила?! Я не хочу! Пошли домой!". Но в итоге и мама, и Нина Николаевна нашли те правильные ключики, чтобы пацан покатался и почувствовал, что все хорошо.
- Какие первые впечатления оставил Алексей Николаевич Мишин?
- Он с очень хорошим чувством юмора, он умный, в меру строгий и в меру добрый. Он очень любит своих учеников, с которыми работает, но в то же время требовательный. Никогда не бросит и обязательно всегда рядом, если что-то случается. Я не побоюсь сказать, что вместе со мной происходило и его становление как тренера, думаю, что если он когда-нибудь прочтет это интервью, то согласится со мной.
- Мишин знаменит своими научными методами. С вами он тоже практиковался?
- Очень активный период в плане научных разработок был до моего появления. А я пришел в начале 90-х, и это было не очень хорошее время для того, чтобы заниматься наукой. У людей были проблемы другого характера: как купить получше колбасу или сосиски в магазине. Наука была, да, но ее было меньше, чем до меня. И я не очень велся на все эти экспериментальные методы, не всегда позволял делать из себя экспериментальную кошечку или крыску, которую отправляют куда-то и смотрят, закружится у нее голова или нет.
- Почему?
- Наверное, потому что я чувствовал более тонко все эти моменты и понимал, что мне нужно больше тратить время на практику, а не на чепуху, которая никакой пользы для меня не несет, пусть это сейчас прозвучит и эгоистично. Я так думал, и в принципе, я был недалек от истины. Я взвешивал какие-то моменты и говорил Алексею Николаевичу, что для меня важнее практика, чем теоретические моменты. В теории я много понимал, а практически нужно было делать больше.
- Мишин слушал своих учеников?
- Все меняется в жизни. Вначале было его мнение - и остальные неправильные. У него было много разных тезисов, например: "Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак". И поначалу мы должны были выполнять то, что нам говорилось, но потом это очень сильно изменилось. Вы знаете, что сейчас Алексей Николаевич называет Евгения Плющенко Женечкой? А 24 года назад это было невозможно по определению. Мы все были мальчиками и девочками. Когда я пришел к нему в группу, у него не было Алексеев, Евгениев, Виталиков, Леонидов, Марин, Наташ, Татьян. У него были мальчики и девочки. Но у меня был немного странноватый характер, и я прекрасно помню, как на одной из тренировок я сказал: "Я не мальчик, меня зовут Алексей!". С тех пор я стал Алексеем. Я говорю абсолютно серьезно и без всяких шуток, убежден в том, что сыграл некую переходную роль в его истории.
- Какой у вас в карьере самый первый запоминающийся успех? Первый норматив, разряд, приз?
- Когда нам было по шесть лет, у двух тренеров тренировались по 14-15 человек. После этого в семилетнем возрасте мы этими двумя группками двинулись в первый класс. Сразу у меня получалось немного лучше, чем у других, поэтому я из этой компании чуть-чуть выделялся и занимал достаточно хорошие места, почти всегда первые. У нас была очень маленькая квартира, но мой дедушка все равно нашел место, чтобы организовать уголок, в котором были все мои грамоты, дипломы, кубки и медальки – это я очень хорошо помню. А самый-самый первый успех – это были соревнования юного фигуриста, которые я выиграл в пять лет. И поскольку мы были совсем маленькими, то в подарок я получил смешного пластмассового Буратино. Он был у меня очень долго, естественно потом у него оторвались ноги-руки, и он, к сожалению, не сохранился. Но мне запомнился.
- Вас когда-нибудь мотивировали в спорте призы или деньги?
- К счастью, со мной такого не происходило. В моем характере нет патологической жадности, и поэтому, наверное, это было в меньшей степени. Конечно, выигрывать хотелось, но из спортивных соображений, чтобы быть лучше, чем другие. Победить, чтобы получить материальную выгоду - никогда. Ни в детстве, ни во взрослом возрасте. Невозможно заработать все деньги в мире.
- Первая ваша Олимпиада в 1992 году была немножко странной – уже не в составе советской команды, но еще не в российской. Чувствовали эту странность?
- Поверите или нет, но мы настолько фанатично занимались фигурным катанием, что были вне политики. К тому же, это все равно было содружество государств. На Олимпиаду в Альбервилль поехали Виктор Петренко, Алексей Урманов и Вячеслав Загороднюк – два украинских спортсмена и спортсмен из Санкт-Петербурга. Конечно, все равно мы были одной командой. Да, был непонятный момент, что государства уже были независимыми, но команда - объединенная. Но это было не столь важно, потому что фигурное катание – это личный вид спорта, фигуристы разыгрывают личное первенство, и ощущения здесь совсем другие. Если бы вы беседовали с хоккеистом того времени, то, может быть, он вам сказал что-нибудь иное, что действительно могли быть какие-то разногласия в команде, в которой одни хоккеисты представляют минское "Динамо", а другие московское. У нас же все было достаточно спокойно. Хотя запомнилось, что мы были без гимна и без флага.
- Если не брать политику, что еще запомнилось с первой Олимпиады?
- У меня воспоминания исключительно хорошие, потому что я был молодым спортсменом и достаточно удачно выступил, на первой Олимпиаде я стал пятым. Конечно, запомнилась победа Виктора Петренко, который безумно сложно готовился к этой Олимпиаде, смог подойти в адекватной форме только к старту, и в итоге выиграл. А еще очень сильно запомнилось, как канадскому фигуристу Курту Браунингу, который на тот момент уже был трехкратным чемпионом мира, в Альбервилле после произвольной программы кто-то с трибуны кинул костыль с приделанным к нему канадским флагом.
- Он был главным фаворитом…
- Да, но как показывает практика, некоторые спортсмены просто не олимпионики. Олимпийские игры – это не их соревнования, так складывается, что хорошо выступать на Олимпиаде они не могут по определению, вот Курт как раз из таких спортсменов.
- Ответственность и волнение за командный результат на Олимпиаде давили?
- Безусловно, ответственность и волнение присутствовали, но я бы сказал, что большее волнение я испытывал в 1994 году, потому что эта Олимпиада была более осознанная. Там ответственность была больше. Это прозвучит банально, но маленькие дети бесстрашны, потому что у них нет осмысления того, что они делают. Если они лезут на высоченную горку, то абсолютно не боятся и могут лететь с этой горки сломя голову, потому что не загружают себя лишней информацией об опасности. А более взрослый человек не полезет на горку и не будет ехать с нее вниз головой, потому что понимает, что это может закончиться достаточно печально.
Чемпион XVII зимних Олимпийских игр - Алексей Урманов на пьедестале почета.
- Что больше всего вспоминается с победной Олимпиады?
- Несколько моментов. Короткая программа, в которой ребята, вернувшиеся из профессионалов, Виктор Петренко и Брайан Бойтано, выступали в первой разминке. А я, кажется в третьей. Не люблю смотреть на своих конкурентов и никогда не слежу за их выступлениями – мне проще выходить на старт, когда я не знаю какой-то лишней информации. К тому моменту, когда я вышел из своей комнаты и направился на каток, ребята только-только откатались. Навстречу по коридору идет Оксана Грищук и радостно говорит: "А ты знаешь, как они прокатались?". Здесь надо отметить, что Оксанка всегда была очень активной девчонкой, постоянно находившейся в повышенном эмоциональном возбуждении. И я даже не успел ответить, знаю или нет, как она приблизительно за шесть секунд выпалила мне всю информацию. "Спасибо, тебе большое", - ответил я, а про себя думаю: кто же тебя за язык-то тянул. Но эта информация в одно мое ухо влетела и тут же испарилась. А вот Курту Браунингу, в отличие от меня, Оксана Грищук не встречалась, ему рассказал подробности кто-то другой, или он сам их увидел по телевизору, потому что когда мы ехали с ним в одном микроавтобусе, он сидел напротив счастливый и довольный. Нам предстояло с ним выступать в одной разминке, но Курт, еще не начав соревноваться, уже мысленно теребил в руках золотую олимпийскую медаль, которую в результате через три дня повесили мне на шею. Клянусь, это было очень четко видно. Еще тогда я подумал про себя, что это очень странно. Все-таки, сначала стоит покататься, а потом уже снимать сливки.
- Кого-то из соперников особенно боялись или понимали, что вы один из фаворитов?
- На протяжении всей спортивной карьеры меня в первую очередь интересовало мое собственное состояние, моя спортивная форма была для меня на первом месте. Я приехал в Лиллехаммер в хорошем физическом и эмоциональном состоянии и просто чувствовал себя уверенно. Но я не думал о том, что я один из фаворитов, и не строил какие-то планы, это как раз делал Курт. Ему нужно было сосредоточиться на том, что делает он, а он расслабился еще до исполнения короткой программы. А потом было уже поздно. Поезд уехал, и в первом вагоне оказались три человека, которые в итоге и разыграли все медали – я, Элвис Стойко и Филипп Канделоро. Три остальных фаворита (Браунинг, Петренко и Бойтано) сели в последний вагон, после чего их шансы на медали уже зависели не столько от них, сколько от тех, кто был в первом вагоне. А эти люди не дали никаких шансов.
- В те годы к Элвису Стойко в российских СМИ было принято относиться пренебрежительно – как к фигуристу с прыжками, но без артистизма. А как к нему относились вы?
- Если спортсмен неуважительно и с пренебрежением относится к своим соперникам, то это как минимум неправильно, и это слабость спортсмена. "Ой, а вот этот ничего не может, этот такой, этот сякой". А ты тогда какой? Я нормально относился ко всем соперникам, но я думаю, что и сейчас нет никакой дружбы между людьми, которые выходят на лед в личном первенстве и соревнуются между собой. Если это рукопожатие и пожелание удачи на соревнованиях, то это уже хорошо.
- После Олимпиады в Лиллехаммере чемпионка в женском одиночном катании Оксана Баюл ушла в профессионалы, олимпийские чемпионы Грищук и Платов остались, но думали о том, чтобы уйти. У вас были размышления, продолжать любительскую карьеру или нет?
- Не было. Я считаю, что если заканчивать со спортом в 20 лет, то возникает вопрос - а был ли спорт. Вот, Тара Липински выиграла Олимпийские игры в 14 лет и закончила. А был ли спорт в ее карьере? На мой взгляд, очень мало. Спортсмен должен проходить становление, победы, переживание, борьбу – это закаляет его, и вот это, на мой взгляд, настоящий спортивный путь и спортивная карьера. А когда прибежал в детском возрасте, выиграл и убежал - я этого не понимаю. Вы можете меня спросить: а кто придумал, что спортсмен должен закончить карьеру в 30, а не в 15 лет? Естественно, вы будете правы, потому что нет ограничения, когда спортсмен должен начинать и заканчивать. Потому что это всегда индивидуальный момент. Порой спортсмен заканчивает не по своей воле из-за травм, кто-то заканчивает очень логично, кто-то передерживает себя в спорте. Как тут найти золотую середину? Наверное, сложно.
- Но ведь это было сложное время. Середина 90-х, безденежье. Зачем было закалять себя, если на поверхности лежал легкий путь - уйти в профессионалы и зарабатывать там деньги?
- Миром правят деньги, мы все равно всегда к этому возвращаемся. Мне не нужны были деньги?
Нет, деньги нужны всем и, естественно, чем больше, тем лучше. Но вот так сложилось. Предвкушая следующий вопрос: "Жалеете ли вы об этом, Алексей?", скажу, нет, абсолютно не жалею. Я свою спортивную карьеру прожил так, как ее прожил, и считаю, что она удалась.
- То, что не удалось попасть на третью Олимпиаду, был сильный удар?
- Когда травма выбила меня на целый сезон и, соответственно, не дала мне поучаствовать в третьей Олимпиаде – это был самый сложный момент в моей спортивной карьере, да и вообще в жизни. И может быть, поэтому я говорю, что спортсмен должен закалиться полностью и должен пройти достаточно длинный путь. Потому что в итоге о нем могут сказать: вот это был спортсмен, о пути, который он прошел, можно снять художественный или документальный фильм. Вот только что на московском Гран-при я иду со своей ученицей Николь Госвияни в "Лужниках". Николь 17 лет, но она выглядит уже повзрослевшей. А перед нами идет 15-летняя японская девочка Сатоко Мияхара, которая выглядит как ребенок. Без всякой задней мысли мне моя спортсменка с улыбкой, по-доброму, говорит: "Это что за ребенок, Алексей Евгеньевич?". Я ей сказал, что это девочка, которая будет с нами соревноваться, так Николь не поверила. И теперь представим ситуацию: завтра этот ребенок что-то выиграет и закончит со спортом. Вы запомните этого ребенка? Не уверен.
- Но если рассматривать победу на Олимпийских играх, как наивысшее достижение в спорте, то в чем искать мотивацию продолжать выступления?
- Кто-то ставит себе цель поставить некий рекорд. И разве это плохо? Ничего в этом плохого, поэтому мы и говорим о том, что каждый для себя решает сам. Мое мнение, заканчивать спортивную карьеру в 14 лет неправильно, но это не значит, что все должны думать именно так. Я хочу, кстати, сказать еще о том, что надо все-таки повышать минимальный возраст спортсменов. Давайте понимать, что есть детский, юниорский и взрослый спорт, и если детский спорт – не тоже самое, что юниорский, то взрослый – это вообще совершенно другой спорт, в отличие от юниорского. Это очень важный момент, и поэтому ребенок не должен соревноваться с взрослой девушкой или с тетенькой, которой 25 лет. Я говорю грубо, потому что меня это действительно волнует. Ведь они очень разные и это не совсем правильно, чтобы дети соревновались со взрослыми окрепшими людьми. В большей степени это касается девушек.
- Некоторые специалисты говорят, что взрослый человек получает психологическую травму, проигрывая ребенку.
- Если мы продолжим эту тему, то уйдем в сторону, потому что психология – это очень тонкий момент, и люди могут сказать: "Ребят, у вас не все в порядке с психикой? Тогда вам вообще не нужно этим заниматься". Я думаю, что дети не должны соревноваться со взрослыми, но сегодня все по-другому, и мы с этим фактом продолжаем жить. Я считаю, что возрастной критерий может быть поднят, и мы от этого ничего не потеряем, а только выиграем, потому что будем видеть более взрослых спортсменов в перспективе – хотя это, может, произойдет не сразу.
- Когда катались, всегда знали, что станете тренером?
- Были какие-то мимолетные мысли иногда, но я никогда не думал, что обязательно стану тренером. Я человек, который живет сегодняшним днем и не настолько планомерный. Поэтому в 15 лет я не думал, что по завершении своей спортивной карьеры стану тренером. Предложили, подумал, согласился, это было примерно так.
- Это были другие ощущения?
- Совершенно другие ощущения. Потребовалось два-три года, чтобы ко всему привыкнуть, но мне кажется, что я достаточно быстро адаптировался. И если первое время я очень сильно переживал, когда выезжал со своими учениками на соревнования, то сейчас я намного спокойнее на все реагирую.
- Когда впервые оказались у бортика рядом с Мишиным, помните?
- У нас с Алексеем Николаевичем всегда были хорошие отношения. Мы начинали разговор о нем, что он очень остроумный, иногда с подколочками и смешками, но это нормально, и я не обижаюсь. Иногда мы можем вместе пошутить, но первый момент мне не очень запомнился. Но вот помню, что когда Сергей Воронов катался у меня и выиграл чемпионат России в Санкт-Петербурге, Алексей Николаевич сказал: "Ученик моего ученика – это мой ученик". Есть смысл на это мне обижаться? Можно обидеться, но это было бы глупо. Наоборот, лучше отреагировать с юмором, подыграть и немного посмеяться.
- Мишин – ваш главный учитель в тренерской работе?
- Нет. Я говорил, что все педагоги, которые встретились на моем жизненном пути, просто блестящие, шикарные и сумасшедшие в хорошем смысле. Я благодарен им, и от каждого я взял по чуть-чуть. Кстати, мы поговорили обо всех, кроме Натальи Витальевны Голубевой, которая заложила фундамент всего того, что в итоге получилось. Она работала со мной с первого класса по девятый и заложила мощную базу исполнения и тройных прыжков, и акселя в два с половиной оборота, от которого зависит, как ты будешь исполнять аксель в три с половиной оборота. Я благодарен ей и также перенял от нее многое в педагогической практике. И я продолжаю смотреть за работой других тренеров – это нормально.
- Общение тренеров на соревнованиях – это здоровый процесс?
- Конечно, тренеры подглядывают друг за другом и что-то перенимают. Но есть люди, которые просто занимаются плагиатом, а это неправильно. Я не очень хорошо отношусь к тому, когда фигурист или пара сделает интересный элемент, какую-нибудь своеобразную находку-изюмку, и тут же спустя некоторое время другой человек начинает исполнять то же самое. Это грубо и неправильно - взять и своровать. И еще я не очень позитивно отношусь к тому, когда берут чужую музыку, которую кто-то придумал и скомпоновал, считаю, что это как минимум непорядочно. Ты подумай: как ты можешь взять чужое?!
- В танцах так иногда делают, чтобы убирать конкурентов.
- Что касается одиночного катания, то это, может быть, делают не с определенной целью, а просто потому, что люди не хотят думать. Зачем думать, если можно у кого-то что-то забрать. Дело даже не в том, что работа стоит денег, просто она очень волнительная, муторная и ковырятельная. Музыка становится авторской штучкой, потому что ты придумал композицию именно так, и она получилась. А на следующий день ты услышал, что у другого человека тоже самое - соответственно, он не проделал ту работу, которую сделал ты.
- Можно высказать претензии…
- Наверное, можно, но смысл? Эти нравы не исправить.
- Последний вопрос очень простой. О чем мечтает олимпийский чемпион Алексей Урманов?
.... 1994 год, Лиллехаммер. Никогда больше, ни на одних других Олимпийских играх, не было такой серьезной конкуренции в мужском одиночном катании. Петренко, Стойко, Канделоро, Браунинг, Бойтано, Урманов. И ученик Алексея Мишина выиграл у всех, стал лучшим в этой невероятной звездной компании. Первый в мире фигурист, чисто исполнивший четверной прыжок на официальных соревнованиях. Интеллигентный, воспитанный, талантливый и невероятно целеустремленный спортсмен Алексей Урманов.
Урманов и Мишин проработали вместе больше 10 лет. Ученик благодаря тренеру стал олимпийским чемпионом, тренер благодаря победам ученика поймал особый чемпионский кураж. Сегодня они в какой-то степени конкуренты, оба – тренеры петербуржской школы фигурного катания, оба работают с одиночниками. Но это не мешает их человеческому общению. Их загородные участки расположены рядом друг с другом, в Петербурге они живут в одном доме. И сегодня, спустя 10 лет, оба вспоминают о совместной работе с искренним удовольствием. ....
Алексей Урманов: «В Лиллехаммере передо мной стояла другая задача, нежели сейчас у Плющенко»
Выиграв во французском Лионе все европейское «золото» образца 2006 года, российские фигуристы сделали серьезную заявку на успех в олимпийском Турине. Победы петербургских мастеров льда – спортивного дуэта Татьяна Тотьмянина – Максим Маринин и одиночника Евгения Плющенко – вообще стоят особняком. Наша пара сумела защитить свой титул чемпионов Европы после неприятной болезни партнерши (в конце декабря спортсмены вынуждены были сняться с чемпионата России в Казани из-за воспаления желчного пузыря у Татьяны), а Евгений – после простуды.
Таким образом, в самый канун Олимпиады в Турине русские фигуристы снова продемонстрировали конкурентам свои силы, мощь и громадные амбиции. Однако лионский триумф, к счастью, не вскружил головы как тренерскому штабу, так и чиновникам из Федерации фигурного катания на коньках России. Так, глава Федерации Валентин Писеев считает, что на Играх-2006 выиграть три «золота» – вполне реально, а все четыре – возможно. Все-таки Олимпиада – не континентальное первенство, и, как замечает наставник Тотьмяниной и Маринина олимпийский чемпион Олег Васильев, «никто так просто в одни руки все золотые медали нам не отдаст».
– Лед скользкий, все может произойти, к тому же все хотят стать олимпийскими чемпионами, – говорит Васильев. – Остается только качественно и безошибочно откататься.
Таково и мнение нашего земляка Алексея Урманова – олимпийского чемпиона 1994 года. Точка зрения 32-летнего тренера (сегодня герой Лиллехаммера является наставником юных фигуристов в «Юбилейном») очень важна, поскольку и Урманов, и Плющенко – питомцы одного тренера – профессора Алексея Мишина. Юный волгоградский мальчишка Женя Плющенко попал к профессору как раз в тот год, когда Алексей Урманов сенсационно выиграл в Норвегии. Посему советы Урманова – вещь бесценная.
– Женя хорошо готов к Олимпиаде, и в Лионе он показал это, – считает Урманов. – Причем не забывайте, что Плющенко накануне отъезда в Лион болел. Ему осталось немного подработать произвольную программу – включить второй четверной прыжок. И в принципе все! Пока же в произвольной Евгению не хватило сил, и он сам в этом признался. Но это все последствия болезни. У них с Мишиным все идет по плану. Как говорится, дай бог!
– Кто будет основным соперником Евгения в борьбе за «золото» Турина?
– Прежде всего, швейцарец Стефан Ламбьель. Он – самый серьезный из всех Жениных конкурентов. Программы у Ламбьеля достаточно интересные, да и сам Стефан – далеко не пустышка!
– А как же бронзовый призер чемпионата Европы-2006 француз Бриан Жубер?
– Жубера, безусловно, не стоит списывать со счетов. Но вряд ли он составит Плющенко и Ламбьелю реальную конкуренцию. В программах Бриана все же наблюдается что-то примитивное. А это уже не уровень олимпийского чемпиона. Но и не стоит забывать, что в Турине будут кататься сильные американцы и канадцы.
– Алексей, скажите, пожалуйста, как вы отметили десятилетие со дня победы на Олипиаде-94? – В честь этой даты я официально женился! Мы с Викторией решили расписаться – дети-то уже большие. Мы не хотели афишировать нашу церемонию бракосочетания – зачем, это ведь дело личное.
– Можно ли сравнивать вашу подготовку к Лиллехаммеру с подготовкой Плющенко к Турину? – Эти две белые Олимпиады нельзя ставить на одни весы. У меня была совсем иная ситуация, совсем другая обстановка. Да, я тогда настраивался на работу, на какую-то отдачу, но о золотой медали не думал. Хотя мы с Алексеем Николаевичем понимали – шанс есть! Картина была иной и потому, что из профессионалов в любители вернулась целая звездная когорта – Петренко, Бойтано, Браунинг. Большинство специалистов делало ставки на них. Но профи не смогли выиграть. Помню, как перед Олимпиадой-94 Мишин сказал: «Леша, не надо думать о местах, думай о катании!» Вот и весь секрет нашей победы.
У Плющенко и Мишина сегодня другая постановка вопроса – здесь все направлено на победу. Конечно, это тяжело, но ведь простых олимпийских побед не бывает.
– Как сегодня обстоят тренерские дела у олимпийского чемпиона Алексея Урманова?
– Я работаю с двумя юниорами – Валерией Воробьевой и Сергеем Вороновым. На декабрьском первенстве России в Казани Лера стала девятой, а Сережа замкнул шестерку сильнейших. Выступают мои ребята и на этапах юниорской серии ISU Гран-При: дважды в этом сезоне Воробьева занимала седьмую позицию, а вот Воронов два раза выигрывал «бронзу». Задатки у Сергея есть, и я уверен, что вскоре мы сможем встать с ним на новую ступень развития. К тому же немаловажно, что мы все тренируемся на одном льду с Женей Плющенко.
Совершенно секретно - версия в Питере, №4 от 30.01.2006 Эдуард Дворкин
Фото из архива Елены Вайцеховской, на снимке Алексей Урманов
Брайан Бойтано, Виктор Петренко и Курт Браунинг так стремились к победе, что не смогли справиться с нервами уже в короткой программе, тем самым подтвердив слова чемпиона Игр в конькобежном спринте американца Дэна Дженсена: «Судьба олимпийской медали редко решается в единоборстве с соперником. Побеждает тот, кто лучше других может справиться с самим собой». Несмотря на то, что даже в случае победы в произвольной программе никто из перечисленных мною фаворитов не мог, увы, рассчитывать на место в тройке призеров, они вышли на старт, одержимые жаждой реванша за публичный позор накануне. И Бойтано, которому по жребию выпал первый стартовый номер в первой из двух сильнейших групп, раньше других понял, что потерял на этих Играх нечто большее, чем награду. - Наверное, мне не стоило снова лезть в это пекло, - сказал он, когда журналисты намертво перекрыли ему путь в раздевалку. - Нам часто кажется, что мы никогда не будем похожи на людей старшего поколения. Не будем одеваться так, как они, не будем так рассуждать. Меня предупреждали многие, что я делаю ошибку, возвращаясь в любительский спорт. И в глубине души я был абсолютно уверен, что им просто не дано понять, чем я руководствуюсь. Я чувствовал себя сильным, намного сильнее, чем был шесть лет назад. У меня появился опыт, которого не могло быть и не было в Калгари... Но только сейчас я по-настоящему понял причину своего поражения. Спортсмен должен жаждать борьбы, а я жаждал только победы. И когда понял, что уже не смогу за нее бороться, то, естественно, расстроился, но трагедией, какой по идее должно было стать поражение - и какой оно всегда было для меня, - это поражение не стало. Более того, я был абсолютно доволен многими вещами: тем, как прыгал, что все-таки неплохо справился со всей программой в целом. Но все мои маленькие успехи просто смешны на том фоне, на котором вели борьбу остальные фигуристы. И не только призеры! - Вам не кажется, что судьи отнеслись к вашему катанию более предвзято, чем к выступлениям остальных? - Нет. Но еще в конце прошлого года, когда я выступал на турнире Skate America, мне показалось, что судьи ждали от возвращения профессионалов гораздо большего. И начали не то чтобы мстить, но, скорее всего, просто поняли, что будут выглядеть нелепо, если начнут делать поблажки людям, чье катание никак этого не заслуживает. Кстати, в Хамаре судейство было на редкость объективным, если можно быть объективным в фигурном катании. Самым ошарашивающим показателем объективности судейства стали оценки канадки Элизабет Кларк, поставленные Урманову. И в технике, и в артистизме она вывела российского фигуриста на первое место, хотя по всем неписаным законам должна была отдать предпочтение соотечественнику - Элвису Стойко, покидавшему лед под непрерывное скандирование трибун. Хотя в тот момент вряд ли кто мог предположить, что кто-либо сможет обойти канадца. Для того чтобы выйти на лед после соперника, оценки которого расположились в диапазоне 5,8 - 5,9 и кататься лучше, чем он, нужны были нервы, которых, если говорить откровенно, Урманову не хватило ни в Хельсинки, на чемпионате Европы-93, ни в том же году на чемпионате мира в Праге, ни месяц назад - в Копенгагене, где он снова был третьим. Могу представить, как колотило в течение почти что двух суток тренера Урманова Алексея Мишина. Но именно он выбрал единственно правильное решение в самый важный момент, увидев на табло оценки сначала Стойко, а затем и француза Филиппа Канделоро (закончившего выступать со вторым результатом), и внутренне наверняка ужаснувшись, потому что в этой ситуации шансы на победу можно было бы расценить как 1 к 100. Мишин с невозмутимым видом подошел к ученику: «Все нормально. Все упали. Твое дело - спокойно кататься и ничего не придумывать». Урманов вышел на лед, даже не подозревая о том, насколько далека была эта информация от действительности. Он не видел и наверняка не мог даже предположить, что Канделоро, блестяще исполнив свою до автоматизма накатанную программу, в доли секунды просчитает шансы и, охваченный золотой лихорадкой, ринется ва-банк - рискнет попробовать еще один - сверхплановый прыжок. Один из самых сложных - аксель в три с половиной оборота. На последней минуте проката, когда не остается ни сил, ни нервов. И действительно упадет, потеряв совершенно реальное серебро и тем более не дотянувшись до золота. Ждать, что Алексей сможет прокататься спокойно, было так же наивно, как требовать спокойствия от канатоходца, идущего над пропастью без страховки. И когда на второй диагонали по льду он вместо коронного прыжка в четыре оборота исполнил «всего-навсего» тройной, многие ахнули: дрогнул... - Когда вы приняли решение поменять прыжок? - Буквально за секунду до того, как должен был оттолкнуться ото льда. Я сначала ничего не понял: чувствовал до этого момента каждое свое движение и вдруг - провал. Каким-то шестым чувством зафиксировал, что сделал не четыре, а три оборота, но как прыгал - не помню. Может быть, сыграло роль то, что я уже знал, что Стойко не стал рисковать и выбросил этот же прыжок из программы, а значит, в чрезмерном риске просто не было нужды. Но, сами понимаете, просчитать такие варианты в течение секунд было просто невозможно. Все, что я делал, шло на каком-то подсознательном уровне. Хотя, думаю, что если бы он рискнул, я так же подсознательно пошел бы тоже на максимальный риск. Но это я сейчас могу рассуждать. А на льду просто отключился. Хотя сразу после прыжка все снова встало на свои места. Но если уж совсем откровенно, заканчивал программу тоже на автопилоте. И, словно защищаясь, слегка обиженно добавил: - Вы, конечно, можете считать, что я запорол элемент, струсил и сделал «бабочку». - Я совершенно так не думаю. Если человек способен принять единственно верное решение именно в тот момент, когда необходимо, это свидетельствует в первую очередь о его готовности. И называть тройной прыжок, пусть не самый сложный, но прекрасно исполненный, «бабочкой» - увольте. Если не готов, то на автопилоте далеко не уедешь. И, как говорится, откровенность за откровенность: я очень боялась, что напряжения, с которым так и не удалось справиться никому из участников, не выдержите и вы. - Знаете, я раньше всегда предпочитал выходить на лед впереди основных соперников. Это проще - откатал свое, и будь что будет. А здесь понял, что если уж у меня хватило сил сохранить ясной голову до последнего момента, значит, я действительно могу соревноваться с кем угодно. А ведь последнее время у меня это нечасто получалось. - Почему, можете объяснить? - Не знаю. До Альбервилля я был всегда уверен в себе. И то пятое место считаю успехом. А потом травмировал ногу на тренировке, на приземлении после тройного акселя: оторвал связку и сломал косточку в стопе. И очень долго не мог восстановиться - несколько раз, когда мне казалось, что все уже заросло, начинал тренироваться и на прыжках подворачивал все ту же правую ногу. Естественно, стал прыгать меньше, и это немедленно сказалось на качестве прыжка. Поэтому я и старался прыгать его везде, где только мог. И в этом сезоне он получался в двух попытках из трех. Для четырех оборотов это очень неплохо. - Здесь, в Норвегии, тоже? - Да. Правда, когда я лучше всех откатал короткую программу, то в голову такое полезло, что я стал всячески стараться не думать о соревнованиях и как можно сдержаннее и спокойнее кататься на тренировке. И все равно чувствовал, что получается абсолютно все. - А у остальных? - Я не видел только Браунинга. Петренко явно был в ударе, сделал все прыжки, причем блестяще, Бойтано - тоже. Тем более было трудно объяснить, что с ними произошло накануне. Я всегда считал, что профессионалы отличаются от нас именно тем, что за время постоянных выступлений привыкают к волнению. - Как выяснилось, нет. - Я это уже понял. Но все равно считаю, что профессиональный спорт дает колоссальную школу. Даже в прошлом году, когда после чемпионата мира я был приглашен в турне, был потрясен совершенно иными ощущениями от выступлений, когда практически через день, а то и каждый день, надо выступать, и все выступления проходят при огромном количестве зрителей. - Это было то самое знаменитое шоу Тома Коллинза? - Нет. Традиционно сначала проводит гастроли чемпионов и призеров чемпионата мира ИСУ. Это - европейский тур. И уже независимо от него Коллинз приглашает фигуристов в тур по Америке. Причем приглашает по своему усмотрению. Я до сих пор не уверен, кстати, что попаду туда в этом году. - Хотела бы я видеть человека, который откажется от олимпийского чемпиона! - Знаете, когда чего-то хочешь и это долго не сбывается, поневоле станешь суеверным. Я же до сих пор по-настоящему не понял, что уже - чемпион.
Алексей Урманов: «Многие вещи я понял только сейчас»
Из спорта уходят по-разному. Кто-то в политику, как Александр Карелин и Елена Вяльбе. Кто-то на телевидение, как Денис Панкратов и Мария Бутырская. Уходят в бизнес, искусство, на руководящую работу. Олимпийский чемпион Лиллехаммера-94 Алексей Урманов предпочел, возможно, самый тяжелый путь - детского тренера.
Чемпионат России-2004 в Санкт-Петербурге стал для него и его ученицы Валерии Воробьевой дебютом на взрослом льду.
СОБСТВЕННЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ - ЭТО КОМПРОМИСС
В первый раз в этом сезоне мы встретились еще в октябре во время питерского шоу Артура Дмитриева, в котором Урманов принимал участие как фигурист Тогда мне показалось, что он немного отвык от внимания журналистов. В ответ на просьбу найти время для разговора недоверчиво переспросил: «Интервью? Со мной? Думаете, нужно?». И лишь после этого, кинув взгляд на часы, грустно вздохнул: «Я подойду к вам на трибуне перед репетицией. Двадцати минут нам хватит?».
Я сразу почувствовала себя виноватой. Зато, что отрываю у Урманова эти самые минуты, которые он наверняка с гораздо большим удовольствием провел бы среди друзей-фигуристов, съехавшихся в Питер. Или позвонил бы домой, чтобы лишний раз узнать, как там его парни-близнецы. Или просто отдохнул бы. Пожалуй, ему единственному из участников шоу приходилось сочетать групповые тренировки с ежедневной работой с малышами. А еще почему-то вспомнилась урмановская фраза, сказанная мне в одном из давних интервью: «Я не грустный. Просто у меня такое устройство глаз».
Тогда, помнится, я ему не поверила. Да и после так получалось, что беседовать нам приходилось не в самые радостные для Алексея моменты. Даже когда он был вынужден оставить любительский спорт из-за травмы и перешел в профи, его карьера складывалась вовсе не гладко. Стать чемпионом мира среди профессионалов Урманову не удалось. Соответственно небольшим оказалось и количество приглашений на другие турниры. Уйдя с головой в работу с детьми, он почти прекратил выступать.
Первый вопрос был именно об этом.
- Участие в шоу для вас - возможность заработать или удовольствие?
- Конечно, удовольствие. Хотя нечастое. Тем не менее рад, что до сих пор востребован. Не так давно ездил в Корею, выступал вместе с ледовым театром Игоря Бобрина. Стремлюсь по мере сил поддерживать себя в форме. И радость от катания получаю, и для семейного бюджета неплохо.
- Гастрольная деятельность не входит в противоречие с тренерской работой?
- Стараюсь находить компромисс. Хотя иногда это бывает сложно. Хотелось бы уделять ученикам больше времени.
- А что для вас главнее?
- И то, и другое. Мне нравится то, чем я занимаюсь сейчас, у меня неплохие ученики, начинают появляться результаты. Илья Гурылев - совсем пока еще маленький мальчик - в прошлом году стал вторым на детском первенстве России. Валера Воробьева выступала на первенстве страны среди юниоров и заняла седьмое место.
- Мне показалось, что профессиональный спорт вы оставили потому, что довольно быстро разочаровались в нем.
- Разочаровало скорее то, что у меня было гораздо меньше приглашений, чем хотелось бы. Увы, так сложились обстоятельства. Не лучшим для меня образом. Туров, в которых выступают в Америке фигуристы высокого уровня, не так много. Это Stars on Ice и Тур Тома Коллинза. Есть и другие коллективы - в Италии, Германии, но это значительно менее масштабные мероприятия. Все мало-мальски постоянные представления в Америке расписаны заранее, заключены контракты с конкретными людьми, в число которых я не вошел. Оставались одноразовые выступления, которые сейчас меня устраивают и в которых я с удовольствием участвую. Например, у Бобрина я не входил в труппу артистов, катался со своими номерами. И все равно было очень приятно находиться в таком коллективе.
- Вы готовите для таких выступлений что-то новое или хватает накопленного багажа?
- По возможности, когда позволяет время, делаю новые программы. С одной из них выступал минувшим летом. Конечно, модернизирую кое-что из прежнего. Помогает мне хореограф Евгений Сережников, с которым я много лет сотрудничал в бытность действующим спортсменом. Разумеется, с былыми тренировками эту работу не сравнить. Нет таких нагрузок. Хотя стараюсь соблюдать режим. Сейчас как получается: пришел на каток, позанимался с учениками, потом сразу начинаю кататься сам. Иногда замерзаю, стоя на льду, не успеваю отогреться, отдохнуть, но знаю, что другого времени не будет - у нас оно расписано достаточно плотно. Далеко не всегда удается поработать с музыкой. Особенно когда в разгаре сезон и с музыкой катаются все.
Плюс у меня двое детей, которых я вижу только рано утром и поздно вечером, когда возвращаюсь с катка домой. Бывает, опаздываю на работу - хочется повозиться с сыновьями побольше.
- Близнецы - это тяжело?
- Тяжело, потому что двое. Им пока чуть больше двух лет, так что забот хватает всем. И жене, и бабушкам.
- Остается создать заботы себе - поставить сыновей на коньки.
- Рано им еще. Как утверждают тренеры, которые гораздо дольше меня работают с маленькими детками, даже в три года начинать тренировки не стоит. С четырех - еще куда ни шло, ребенок уже способен соображать. Более ранняя работа бессмысленна.
У МИШИНА ОБИЖЕННЫМ СЕБЯ НЕ ЧУВСТВОВАЛ
- Вы прекрасно знаете все тонкости подготовки мастеров высокого класса. А насколько легко пошла работа с детьми?
- Хороший вопрос. Конечно, были проблемы. Любому тренеру хочется сразу же отдать ученикам все знания, которые у него есть. Но это получается далеко не всегда. Работать с Валерой, например, я начал три года назад, когда ей было 12 лет. Естественно, она не была готова сделать то, что я ей предлагал. Пришлось начинать с азов.
- То есть шли путем проб и ошибок?
- По-разному. Старался черпать информацию отовсюду. Из собственного опыта, из опыта тренеров, которые работают рядом. Никогда не думал, кстати, что знания, которые я сам получал в детстве, восстанавливаются до такой степени. Стал вспоминать какие-то вещи, которым меня еще до прихода к Мишину учили Наталья Голубева, Нина Монахова...
- Тренерский дневник ведете?
- Время от времени наиболее интересные соображения записываю.
- Мысль о том, чтобы начать тренерскую карьеру не в одиночку, а в паре с кем-то из опытных специалистов вам в голову не приходила? Поработать, к примеру, с Алексеем Мишиным?
- Мы никогда даже не обсуждали с ним эту тему. Думаю, потому, что оба понимали: ни мне, ни Мишину это не нужно. Я с самого начала стремился работать самостоятельно, и он прекрасно знал это.
- Мишин сказал однажды, что до сих пор чувствует перед вами вину. Из-за того, что когда в его группе вы были сильнейшим, он никак этого не показывал. По его словам, вы имеете все основания чувствовать себя обиженным.
- Это не так.
- То есть вы спокойно относились к тому, что внимание тренера поровну делится между вами и совсем зелеными пацанами?
- Дело в том, что период конкуренции с Лешей Ягудиным и Женей Плющенко у нас получился очень непродолжительным. Так что если Мишин чувствует вину, то совершенно напрасно. У меня нет и никогда не было по этому поводу обид. Другое дело, что когда тренер решает для себя, на кого именно из спортсменов он будет делать ставку, то скрывай-не скрывай, все достаточно очевидно. Наверное, психологически это правильно - по возможности не давать понять ученику, что тот лучше или перспективнее, чем остальные. Иначе эти остальные от тебя просто уйдут. Я сейчас понимаю это.
- Мишин вполне откровенно сказал, имея в виду уход от него Ягудина, что конкуренция в группе всегда создает некомфортную обстановку для спортсменов.
- Это как раз то, о чем мы с вами говорим.
- Выходит, ваш ранний уход из любительского спорта был в какой-то степени спровоцирован тем, что вниманием тренера завладели другие?
- В 1997 году, как вы, наверное, помните, я получил травму и довольно долго не мог восстановиться. Поехал со всей группой на летний сбор в Испанию, но по объективным причинам не мог тренироваться так, как должен был. Слишком сильно болела нога. В таком случае тренер просто вынужден переключиться на тех, кто может нормально работать. Это естественный процесс. При этом Алексей Николаевич много мне помогал, таскал по врачам, так что я никогда не ощущал себя брошенным. Но он был обязан поднимать Женю и Лешу. Это его профессия.
- В этом процессе вы помогали Мишину?
- Конечно. На том же сборе Плющенко только начинал осваивать тройной аксель, и я принимал в работе с ним самое непосредственное участие. Через это, думаю, проходят все, кто успел чего-то добиться. Тот же Артур Дмитриев в свое время немало помогал Антону Сихарулидзе. Когда в одной группе с тобой появляется молодой спортсмен, то любой нормальный человек начнет что-то ему подсказывать. Главное, чтобы это было по-доброму и от души.
ОБ ОЛИМПИЙСКИХ ЧЕМПИОНАХ ГОВОРИТЬ РАНО
- Стоит ли сейчас перед вами какая-то цель?
- Тренерская работа подразумевает результат. Если не стремиться к нему, то ничего и не добьешься. Разумеется, я хотел бы воспитать олимпийских чемпионов, однако говорить сейчас об этом рано. Поэтому ставлю перед собой задачу готовить спортсменов, способных прогрессировать, карабкаться на вершину. А какой именно багаж у них должен оказаться на этой вершине, совершенно пока непредсказуемо. К тому же в фигурном катании все быстро меняется. Не исключено, что при новой системе судейства все будет совсем по-другому, нежели сейчас.
- Трудно стоять за бортом?
- Да. Опыт кое-какой уже набирается, но все равно сильно переживаю, чувствую, как волнуется спортсмен. С каждым разом учишься чему-то новому. Но не могу сказать, что мне становится легче.
- Какие-то соревнования запомнились вам особо?
- Не так давно я ездил на турнир в Ниццу с Воробьевой. Он не внесен в международный календарь, но по традиции получается весьма представительным. Участвуют фигуристы Петербурга, Польши, Германии, Франции, Италии... Валера до этого вообще не умела выступать. Ее начинало трясти, глаза становились квадратными от ужаса, и она в итоге полностью «разваливалась». Что я только не пробовал! Вплоть до того, что собирался рекомендовать маме показать девочку психологу. Поэтому в ожидании ее выступления переживал так, как никогда в жизни. А она откаталась хорошо.
- Уже обладая определенным тренерским опытом, можете оценить, каким спортсменом были сами - легким или тяжелым?
- Тяжелым. В серьезной работе я вообще совершенно другой, нежели сейчас. К тому же был моложе, многого не понимал. В частности, того, что многие вещи стоит воспринимать спокойно. Я же на все реагировал слишком эмоционально. Тратил впустую и силы, и нервы. Но это я сейчас вижу. А тогда не видел.
С другой стороны, я, как правило, быстро схватывал суть задания, быстро его выполнял. Думаю, тренерам в этом плане было со мной удобно: раз сделал сам, значит, могу показать другим. Сложности возникали скорее в творческом отношении, особенно когда начиналась постановочная работа. Очень не любил изменения. Не понимал того, в чем ежедневно убеждаюсь, став тренером: со стороны гораздо лучше видно, что действительно хорошо, а что нужно изменить. Надо просто довериться наставнику. А я сопротивлялся.
- Пару лет назад Валентин Николаев, с которым мне довелось беседовать о мужском катании, сказал, что вашим солидным козырем было умение делать фигуры на льду. Вам действительно помогало то, что вы владеете элементами «школы»?
- Трудно говорить о себе, но в общих чертах отвечу. Талантливый человек, которому от природы дано заниматься фигурным катанием, может обойтись и без фигур. А вот кому таланта недостает, кто добивается результата исключительно за счет работы, фигуры помогли бы сильно. К сожалению, большинство молодых фигуристов «школой» почти не владеют. На эту работу, как правило, не остается времени. Помню, Алексей Николаевич попросил меня (я еще катался сам) поставить начало программы для одной его ученицы. Я взялся, говорю: «Сделай петелечку, а из петелечки выйди и сделай скобочку». Девочка как-то странно на меня посмотрела, и тут до меня дошло, что она просто-напросто не понимает, о чем я с ней говорю. Пришлось показать, но даже после этого она не смогла эти элементарные фигуры выполнить. А ведь все они - база, основа владения коньком.
- Ваш бывший тренер обмолвился как-то, что после Игр в Лиллехаммере вы стали совершенно другим. И что работать с вами стало значительно тяжелее. Вы ощущали это?
- Вопрос сложный. Наверное, дело в том, что я стал олимпийским чемпионом, а это очень высокая планка, которую нельзя сбивать. Поэтому, видимо, тренеру и стало труднее. Работать с тем, кто еще ничего не добился, намного проще.
- Вы часто вспоминаете те Олимпийские игры?
- Сейчас уже нет. Я вполне реальный человек и живу сегодняшним днем.
- А медали храните?
- Только что мы с женой закончили ремонт квартиры, в которой хотим жить. Собираемся сделать в ней уголок, посвященный моей карьере в спорте. Раньше у меня просто не было такой возможности, мы впятером - с мамой, папой, бабушкой и дедушкой - жили в двухкомнатной квартире. Но я знал, что когда-нибудь обязательно развешу медали по стенкам. Как память о той моей жизни. Я ведь до сих пор не могу спокойно смотреть Олимпийские игры. Солт-Лейк-Сити воспринимал как непрекращающийся кошмар.
Считаю, что Олимпиаду нельзя превращать в то, во что ее превратили. Не только в фигурном катании. Почти каждый день испытывал потрясение, слыша об очередном скандале, связанном со спортсменами. Я-то знаю, сколько труда они вложили, чтобы достичь этого уровня. Возможно, когда выйду на пенсию, научусь относиться к спорту как простой зритель. Но пока варюсь в этой каше, буду переживать за наших, кто бы это ни был.
- Когда вы оставили любительский лед, помнится, сказали, что мечтаете однажды откататься так, чтобы зал встал. В профессиональном спорте этого так ни разу и не случилось. Но ведь что-то наверняка осталось в памяти?
- Пожалуй, самый впечатляющий прокат у меня получился в Дортмунде на чемпионате Европы-95, когда в произвольной я получил 6,0 за "Лебединое озеро". Вот тогда зал встал. И одним из первых это сделал Олег Протопопов.
- Вам кто-то сказал об этом?
- Видел сам. Случайно. Вышел на середину катка кланяться и когда поднял руки, то увидел, что прямо напротив, в одном из первых рядов со своего места поднимается Протопопов и начинает аплодировать мне стоя. Это было сильно. Настолько, что та картина до сих пор стоит у меня перед глазами.
В этот день 22 года назад Алексей Урманов стал Олимпийским Чемпионом игр в Лиллехаммере. На Олимпиаде 1994 года Алексей выиграл и техническую, и произвольную программы благодаря чистому исполнению всех элементов (среди всех участников выполнил наибольшее количество тройных прыжков — восемь, включая два тройных акселя). За короткую программу Алексей набрал 103,4 балла. Из девяти судей пять поставили его на первое место, трое - на второе, один - на третье. Оценки за короткую программу у мужчин на Олимпиаде-1994
Википедия гласит: "На чемпионате СССР в Минске в декабре 1990 занял 3-е место, впервые в истории абсолютно безошибочно исполнив четверной прыжок — тулуп (до этого ИСУ засчитало исполнение четверного в 1988 годуК.Браунингом, однако на выезде тот сделал ошибку)". Однако Олимпийским чемпионом Алексей стал без четверного прыжка. Благодаря Елене Вайцеховской мы сегодня можем вернуться на 22 года назад и узнать, почему Алексей не прыгнул четверной. Не буду выдергивать из статьи отдельные абзацы, помещу ее целиком. Брайан Бойтано, Виктор Петренко и Курт Браунинг так стремились к победе, что не смогли справиться с нервами уже в короткой программе, тем самым подтвердив слова чемпиона Игр в конькобежном спринте американца Дэна Дженсена: «Судьба олимпийской медали редко решается в единоборстве с соперником. Побеждает тот, кто лучше других может справиться с самим собой». Несмотря на то, что даже в случае победы в произвольной программе никто из перечисленных мною фаворитов не мог, увы, рассчитывать на место в тройке призеров, они вышли на старт, одержимые жаждой реванша за публичный позор накануне. И Бойтано, которому по жребию выпал первый стартовый номер в первой из двух сильнейших групп, раньше других понял, что потерял на этих Играх нечто большее, чем награду. - Наверное, мне не стоило снова лезть в это пекло, - сказал он, когда журналисты намертво перекрыли ему путь в раздевалку. - Нам часто кажется, что мы никогда не будем похожи на людей старшего поколения. Не будем одеваться так, как они, не будем так рассуждать. Меня предупреждали многие, что я делаю ошибку, возвращаясь в любительский спорт. И в глубине души я был абсолютно уверен, что им просто не дано понять, чем я руководствуюсь. Я чувствовал себя сильным, намного сильнее, чем был шесть лет назад. У меня появился опыт, которого не могло быть и не было в Калгари... Но только сейчас я по-настоящему понял причину своего поражения. Спортсмен должен жаждать борьбы, а я жаждал только победы. И когда понял, что уже не смогу за нее бороться, то, естественно, расстроился, но трагедией, какой по идее должно было стать поражение - и какой оно всегда было для меня, - это поражение не стало. Более того, я был абсолютно доволен многими вещами: тем, как прыгал, что все-таки неплохо справился со всей программой в целом. Но все мои маленькие успехи просто смешны на том фоне, на котором вели борьбу остальные фигуристы. И не только призеры! - Вам не кажется, что судьи отнеслись к вашему катанию более предвзято, чем к выступлениям остальных? - Нет. Но еще в конце прошлого года, когда я выступал на турнире Skate America, мне показалось, что судьи ждали от возвращения профессионалов гораздо большего. И начали не то чтобы мстить, но, скорее всего, просто поняли, что будут выглядеть нелепо, если начнут делать поблажки людям, чье катание никак этого не заслуживает. Кстати, в Хамаре судейство было на редкость объективным, если можно быть объективным в фигурном катании. Самым ошарашивающим показателем объективности судейства стали оценки канадки Элизабет Кларк, поставленные Урманову. И в технике, и в артистизме она вывела российского фигуриста на первое место, хотя по всем неписаным законам должна была отдать предпочтение соотечественнику - Элвису Стойко, покидавшему лед под непрерывное скандирование трибун. Хотя в тот момент вряд ли кто мог предположить, что кто-либо сможет обойти канадца. Для того чтобы выйти на лед после соперника, оценки которого расположились в диапазоне 5,8 - 5,9 и кататься лучше, чем он, нужны были нервы, которых, если говорить откровенно, Урманову не хватило ни в Хельсинки, на чемпионате Европы-93, ни в том же году на чемпионате мира в Праге, ни месяц назад - в Копенгагене, где он снова был третьим. Могу представить, как колотило в течение почти что двух суток тренера Урманова Алексея Мишина. Но именно он выбрал единственно правильное решение в самый важный момент, увидев на табло оценки сначала Стойко, а затем и француза Филиппа Канделоро (закончившего выступать со вторым результатом), и внутренне наверняка ужаснувшись, потому что в этой ситуации шансы на победу можно было бы расценить как 1 к 100. Мишин с невозмутимым видом подошел к ученику: «Все нормально. Все упали. Твое дело - спокойно кататься и ничего не придумывать». Урманов вышел на лед, даже не подозревая о том, насколько далека была эта информация от действительности. Он не видел и наверняка не мог даже предположить, что Канделоро, блестяще исполнив свою до автоматизма накатанную программу, в доли секунды просчитает шансы и, охваченный золотой лихорадкой, ринется ва-банк - рискнет попробовать еще один - сверхплановый прыжок. Один из самых сложных - аксель в три с половиной оборота. На последней минуте проката, когда не остается ни сил, ни нервов. И действительно упадет, потеряв совершенно реальное серебро и тем более не дотянувшись до золота. Ждать, что Алексей сможет прокататься спокойно, было так же наивно, как требовать спокойствия от канатоходца, идущего над пропастью без страховки. И когда на второй диагонали по льду он вместо коронного прыжка в четыре оборота исполнил «всего-навсего» тройной, многие ахнули: дрогнул... - Когда вы приняли решение поменять прыжок? - Буквально за секунду до того, как должен был оттолкнуться ото льда. Я сначала ничего не понял: чувствовал до этого момента каждое свое движение и вдруг - провал. Каким-то шестым чувством зафиксировал, что сделал не четыре, а три оборота, но как прыгал - не помню. Может быть, сыграло роль то, что я уже знал, что Стойко не стал рисковать и выбросил этот же прыжок из программы, а значит, в чрезмерном риске просто не было нужды. Но, сами понимаете, просчитать такие варианты в течение секунд было просто невозможно. Все, что я делал, шло на каком-то подсознательном уровне. Хотя, думаю, что если бы он рискнул, я так же подсознательно пошел бы тоже на максимальный риск. Но это я сейчас могу рассуждать. А на льду просто отключился. Хотя сразу после прыжка все снова встало на свои места. Но если уж совсем откровенно, заканчивал программу тоже на автопилоте. И, словно защищаясь, слегка обиженно добавил: - Вы, конечно, можете считать, что я запорол элемент, струсил и сделал «бабочку». - Я совершенно так не думаю. Если человек способен принять единственно верное решение именно в тот момент, когда необходимо, это свидетельствует в первую очередь о его готовности. И называть тройной прыжок, пусть не самый сложный, но прекрасно исполненный, «бабочкой» - увольте. Если не готов, то на автопилоте далеко не уедешь. И, как говорится, откровенность за откровенность: я очень боялась, что напряжения, с которым так и не удалось справиться никому из участников, не выдержите и вы. - Знаете, я раньше всегда предпочитал выходить на лед впереди основных соперников. Это проще - откатал свое, и будь что будет. А здесь понял, что если уж у меня хватило сил сохранить ясной голову до последнего момента, значит, я действительно могу соревноваться с кем угодно. А ведь последнее время у меня это нечасто получалось. - Почему, можете объяснить? - Не знаю. До Альбервилля я был всегда уверен в себе. И то пятое место считаю успехом. А потом травмировал ногу на тренировке, на приземлении после тройного акселя: оторвал связку и сломал косточку в стопе. И очень долго не мог восстановиться - несколько раз, когда мне казалось, что все уже заросло, начинал тренироваться и на прыжках подворачивал все ту же правую ногу. Естественно, стал прыгать меньше, и это немедленно сказалось на качестве прыжка. Поэтому я и старался прыгать его везде, где только мог. И в этом сезоне он получался в двух попытках из трех. Для четырех оборотов это очень неплохо. - Здесь, в Норвегии, тоже? - Да. Правда, когда я лучше всех откатал короткую программу, то в голову такое полезло, что я стал всячески стараться не думать о соревнованиях и как можно сдержаннее и спокойнее кататься на тренировке. И все равно чувствовал, что получается абсолютно все. - А у остальных? - Я не видел только Браунинга. Петренко явно был в ударе, сделал все прыжки, причем блестяще, Бойтано - тоже. Тем более было трудно объяснить, что с ними произошло накануне. Я всегда считал, что профессионалы отличаются от нас именно тем, что за время постоянных выступлений привыкают к волнению. - Как выяснилось, нет. - Я это уже понял. Но все равно считаю, что профессиональный спорт дает колоссальную школу. Даже в прошлом году, когда после чемпионата мира я был приглашен в турне, был потрясен совершенно иными ощущениями от выступлений, когда практически через день, а то и каждый день, надо выступать, и все выступления проходят при огромном количестве зрителей. - Это было то самое знаменитое шоу Тома Коллинза? - Нет. Традиционно сначала проводит гастроли чемпионов и призеров чемпионата мира ИСУ. Это - европейский тур. И уже независимо от него Коллинз приглашает фигуристов в тур по Америке. Причем приглашает по своему усмотрению. Я до сих пор не уверен, кстати, что попаду туда в этом году. - Хотела бы я видеть человека, который откажется от олимпийского чемпиона! - Знаете, когда чего-то хочешь и это долго не сбывается, поневоле станешь суеверным. Я же до сих пор по-настоящему не понял, что уже - чемпион.
Цитата :
Цитата :
Фото из архива Елены Вайцеховской
10 лет назад, перед Олимпиадой в Турине Победитель игр в Лиллехаммере раскрыл секрет своей победы:
– Можно ли сравнивать вашу подготовку к Лиллехаммеру с подготовкой Плющенко к Турину? – Эти две белые Олимпиады нельзя ставить на одни весы. У меня была совсем иная ситуация, совсем другая обстановка. Да, я тогда настраивался на работу, на какую-то отдачу, но о золотой медали не думал. Хотя мы с Алексеем Николаевичем понимали – шанс есть! Картина была иной и потому, что из профессионалов в любители вернулась целая звездная когорта – Петренко, Бойтано, Браунинг. Большинство специалистов делало ставки на них. Но профи не смогли выиграть. Помню, как перед Олимпиадой-94 Мишин сказал: «Леша, не надо думать о местах, думай о катании!» Вот и весь секрет нашей победы. Полный текст интервью: http://a-urmanov.narod.ru/int21.htm. Спустя 20 лет Алексей в подробностях отвечал на вопросы о победной Олимпиаде: - Что больше всего вспоминается с победной Олимпиады? - Несколько моментов. Короткая программа, в которой ребята, вернувшиеся из профессионалов, Виктор Петренко и Брайан Бойтано, выступали в первой разминке. А я, кажется в третьей. Не люблю смотреть на своих конкурентов и никогда не слежу за их выступлениями – мне проще выходить на старт, когда я не знаю какой-то лишней информации. К тому моменту, когда я вышел из своей комнаты и направился на каток, ребята только-только откатались. Навстречу по коридору идет Оксана Грищук и радостно говорит: "А ты знаешь, как они прокатались?". Здесь надо отметить, что Оксанка всегда была очень активной девчонкой, постоянно находившейся в повышенном эмоциональном возбуждении. И я даже не успел ответить, знаю или нет, как она приблизительно за шесть секунд выпалила мне всю информацию. "Спасибо, тебе большое", - ответил я, а про себя думаю: кто же тебя за язык-то тянул. Но эта информация в одно мое ухо влетела и тут же испарилась. А вот Курту Браунингу, в отличие от меня, Оксана Грищук не встречалась, ему рассказал подробности кто-то другой, или он сам их увидел по телевизору, потому что когда мы ехали с ним в одном микроавтобусе, он сидел напротив счастливый и довольный. Нам предстояло с ним выступать в одной разминке, но Курт, еще не начав соревноваться, уже мысленно теребил в руках золотую олимпийскую медаль, которую в результате через три дня повесили мне на шею. Клянусь, это было очень четко видно. Еще тогда я подумал про себя, что это очень странно. Все-таки, сначала стоит покататься, а потом уже снимать сливки. - Кого-то из соперников особенно боялись или понимали, что вы один из фаворитов? - На протяжении всей спортивной карьеры меня в первую очередь интересовало мое собственное состояние, моя спортивная форма была для меня на первом месте. Я приехал в Лиллехаммер в хорошем физическом и эмоциональном состоянии и просто чувствовал себя уверенно. Но я не думал о том, что я один из фаворитов, и не строил какие-то планы, это как раз делал Курт. Ему нужно было сосредоточиться на том, что делает он, а он расслабился еще до исполнения короткой программы. А потом было уже поздно. Поезд уехал, и в первом вагоне оказались три человека, которые в итоге и разыграли все медали – я, Элвис Стойко и Филипп Канделоро. Три остальных фаворита (Браунинг, Петренко и Бойтано) сели в последний вагон, после чего их шансы на медали уже зависели не столько от них, сколько от тех, кто был в первом вагоне. А эти люди не дали никаких шансов. Полный текст интервью: http://rsport.ru/interview/20140106/709219615.html.
Я всегда повторяю, что мы - счастливые болельщики, потому что у нас есть возможность, более за флаг, за страну - болеть за лучших!
В качестве послесловия: Воспоминания Олимпийского Чемпиона о первых шагах в фигурном катании: - Алексей Николаевич Мишин любит вспоминать, что, когда он был совсем маленький, он буквально въехал в фигурное катание, цепляясь за грузовики и катаясь таким образом по обледеневшим улицам. У вас в детстве была история, после которой вы стали фигуристом? - У меня такой сногсшибательной истории, как у Алексея Николаевича, нет. Все было очень обыденно. Привели заниматься, мальчишка покатался, и ему понравилось. Но я всегда говорю, что просто так понравиться не может. Моим самым первым тренером был Генрих Михайлович, его фамилию, к сожалению, я не помню, а потом, через полгода-год - Нина Николаевна Монахова. Они были положительные, очень любящие то, что они делают, и очень внимательные к детям люди. Поэтому они и нам прививали эту любовь. Я думаю, это был немаловажный фактор. - Первые ощущения от выхода на лед помните? Многие фигуристы рассказывают, как поначалу постоянно падали носом вниз… - Носом вниз не падал. Я падал с велосипеда на голову (смеется). Я не припоминаю, чтобы очень сильно падал с коньков, я более-менее уверенно держался на льду. Вспоминаю другое: свои первые шаги в фигурном катании, как это ни странно прозвучит, я делал в церквушке на Васильевском острове. В то время там, на набережной Лейтенанта Шмидта, был каток. Сейчас это действующая церковь. Там я покатался недолго, потом перешел в "Юбилейный". И второй запоминающийся момент такой: когда меня вели в "Юбилейный", я испугался масштаба этого сооружения, все-таки для четырехлетнего пацана после церквушки это был резкий контраст. И поэтому со мной случилась истерика. Я говорил маме: "Зачем ты меня сюда притащила?! Я не хочу! Пошли домой!". Но в итоге и мама, и Нина Николаевна нашли те правильные ключики, чтобы пацан покатался и почувствовал, что все хорошо. И показательные выступления на Олимпиаде в Лиллехаммере
Мастер-класс Алексея Урманова Мастер-класс заслуженного мастера спорта России, олимпийского чемпиона Алексея Урманова для юных фигуристов из Севастополя (январь 2016 г.)
.
Alexandr navka-ice-queen
меня зовут : #БармалейСообщения : 51562 Регистрация: : 2014-11-24 Откуда : За 69 параллелью
Олимпийский чемпион Урманов: О фигурном катании, Сочи и немного о себе 10.03.16, 12:25 Краснодарский край
Еще несколько лет назад никому бы и в голову не могло прийти, что Сочи – черноморский, субтропический курорт, станет своеобразной Меккой зимних видов спорта. Огромную роль в судьбе города сыграла зимняя Олимпиада 2014 года, однако еще до ее начала в Сочи стали появляться различные спортивные школы по зимним направлениям и количество их продолжает расти по сей день. Одним из значимых центров стал открывшийся осенью 2014 года Центр спортивной подготовки по фигурному катанию на коньках имени олимпийских чемпионов Татьяны Волосожар и Максима Транькова.
Находящийся на базе тренировочной арены Дворца спорта "Айсберг" Центр стал местом притяжения юных спортсменов не только из Сочи, но и многих других городов страны. И специально для их обучения сюда был приглашен олимпийский чемпион 1994 года, а ныне тренер Алексей Урманов, который ради Сочи оставил родной Санкт-Петербург.
В своем интервью Алексей Урманов рассказал о своей работе, жизни в Сочи и фигурном катании.
Если бы лет 10 назад Вам сказали, что Вы будете работать в Сочи, что бы Вы подумали в тот момент?
– Подумал бы, что это миф.
А сейчас Вы уже год работаете здесь. Как Вам здесь живется, работается, какие впечатления от города?
– Мне сегодня здесь очень комфортно. В первую очередь, конечно, это связано с моей работой, а во вторую очередь, я бы сказал, что все очень удобно, близко, спокойно, размеренно, здесь живут доброжелательные и уважительные люди. Все эти факторы способствуют тому, чтобы о городе сформировалось очень хорошее впечатление.
Что больше всего нравится или не нравится в плане работы, жизни?
– У меня в основном позитивные впечатления. А из негативных моментов… Я не знаю. Кому-то, может быть, скучно и тоскливо в районе Олимпийского парка. Но я мобильный, поэтому можно передвигаться и в Сочи, и в Адлер. Если хочется куда-то съездить с друзьями или сходить с семьей в театр – пожалуйста, через полчаса ты можешь это сделать, поэтому я считаю, что такие мелкие бытовые моменты легко решаются в моем нормальном зрелом человеческом возрасте.
Когда вас пригласили работать в Сочи, как к этому отнеслась Ваша семья? Были какие-то сомнения: ехать – не ехать? Сложно ли было на это решиться?
– Моя семья и есть моя семья. Мы уже достаточно долго живем вместе, у меня взрослые дети, которым по 14 лет, и к разумным и взвешенным решениям все относятся очень хорошо и с пониманием.
Они приехали в Сочи с Вами или остались в Санкт-Петербурге?
– Моя семья достаточно много времени проводит здесь, со мной, но также они достаточно много времени проводят в Петербурге. На сегодняшний день живут в приезжающие-уезжающем режиме. Города Сочи и Санкт-Петербург – побратимы, назовем это так.
Чем занимаются Ваша супруга и сыновья? Занимаются ли Ваши дети спортом?
– Моя жена занимается детьми. Надо сказать, что у нее еще от первого брака есть старшая дочь, которая уже выросла и работает, но, тем не менее, умница, красавица и все остальное прочее. У нас трое детей, которые отнимают достаточно много времени. Поэтому жена посвящает себя им и дому. Я считаю, что это немаловажный фактор, который способствует крепости семейного благополучия.
Дети сейчас учатся в школе. Они занимались спортом, и фигурным катанием в том числе. Чем они только, на самом деле, не занимались: фигурным катанием, немножко хоккеем, чуть-чуть поплавали. И плавают, кстати, до сих пор, но это все на любительском, непрофессиональном уровне. Это не спорт, который дальше пойдет в какую-то историю высших достижений.
У Вас здесь очень насыщенный и плотный график работы. Когда все-таки выпадает свободное время, чем вы занимаетесь, как отдыхаете в Сочи?
– Очень хороший вопрос. Буквально в конце января ко мне приезжала семья. Приезд супруги был запланированный, а детей – нет, но это и хорошо. В Петербурге тогда закрылась на карантин их школа, у них выпала целая неделя из учебы, поэтому было принято решение ехать сюда.
Мы шикарно отдохнули в горах, катаясь на лыжах, причем мне удавалось это соединять со своей работой, потому что существуют ночные катания. Было достаточно тяжело, но хорошо. В воскресенье это можно было сделать утром, а в субботу мы выкраивали вторую половину дня. В те дни, когда я совсем был занят по работе, моя супруга с детьми проводила время точно так же.
В летний период времени это могло быть и море, и что-то еще. Я, к сожалению, еще никак не доехал до Абхазии, хотя там очень красиво. А вот моя семья там уже побывала. Мои дети ездили на разные экскурсии, в том числе в сафари на джипах. А также мы были в "Скай-парке", в Воронцовских пещерах, на водопадах и других местах. Дважды ходили в театр. Иногда нам даже очень приятно просто поехать в Сочи и погулять по городу.
За это время у Вас появились какие-то любимые места в Сочи?
– Район Морпорта и, наверное, еще Дендрарий.
Как проходят Ваши рабочие будни? С чего начинается рабочий день, как проходит, когда заканчивается?
– В девять утра у нас уже начинается работа, соответственно, утро начинается в полвосьмого. Утром мы работаем где-то до часу – половины второго, потом у меня практически всегда возникает очень много административных вопросов по спортсменам, по школе и так далее. Вечер у нас начинается в пять, заканчивается часов в восемь. Выходной всегда в воскресенье. Но последние два воскресенья у меня не было выходных, потому что я был на соревнованиях сначала с одним спортсменом, потом с другим.
Вы довольно рано – в 4 года – начали заниматься фигурным катанием. Когда вы осознали себя в этом виде спорта и поняли, что это станет вашей профессией?
– Наверное, когда ребенок делает первые шаги в начальной подготовке, он не очень-то понимает, что делает. Первые три года – это освоение того, что ты должен будешь делать, идет процесс: получится у тебя или нет, будешь ли ты двигаться дальше или остановишься. Затем, если все-таки что-то получается, идет процесс совершенствования еще года два. А дальше уже, в 9-10 лет, к ребенку уже должно прийти понимание того, что ему это нравится, что у него получается, что он сможет продолжать этим заниматься. Ко мне это понимание пришло лет в 15-16.
Карьеру в любительском спорте Вы завершили в 26 лет. Через два года занялись тренерской работой. Для Вас этот переход был органичным или вы пытались заниматься чем-то другим? Ведь далеко не все спортсмены стремятся становиться тренерами?
– Для меня этот переход прошел достаточно органично и осознанно.
Вам нравится тренерская работа? Удается раскрыть себя в ней?
Всегда, когда мне задают этот вопрос, я отвечаю одинаково: если бы она мне не нравилась, я бы ей не занимался.
А удается реализовать свои амбиции, воплотить какие-то планы, собственное видение. Ученики позволяют раскрыть себя на этом поприще?
– Во-первых, мне не нравится слово "амбиции", а во-вторых, я считаю, что это слабо. Это по-другому называется, на самом деле. Амбиции – это очень пафосно. На самом деле это называется самореализацией. И я-то уже, на самом деле, самореализовался. Я знаю, что я делаю, и я знаю, что я делаю это хорошо и правильно, поэтому у меня нет сверх-супер-амбиций, чтобы что-то кому-то доказать. Я просто делаю свою любимую работу, делаю ее профессионально, ответственно и добросовестно. На этом точка.
А сколько ребят сейчас тренируется в Центре под Вашим началом? Откуда они? Какая география учащихся?
– На сегодняшний день в нашем Центре спортивной подготовки уже занимается, если я не ошибаюсь, 120 детей разных возрастов. И это очень хороший показатель и очень высокая цифра с учетом того, что все-таки Адлер и Сочи – это не совсем зима, а больше лето. Я считаю, что уже достаточное количество людей проявило интерес к занятиям фигурным катанием. Будет больше. Кстати, очень много сочинских детей, которые пришли на каток. Что касается более старших, география такая: Ростов, Екатеринбург, Тольятти, Самара.
В последние годы усложнились правила фигурного катания, произошли изменения в судействе, само фигурное катание пошло по пути усложнения его технической составляющей, а программы постепенно превращаются в набор сложнейших, почти акробатических элементов. Максим Траньков на завершившемся чемпионате Европы заявил, что такими темпами фигурное катание может уйти в сторону спортивной гимнастики и перечислил спортсменов, которые уже получили травмы при попытках выполнить сложные элементы. Как вы к этому относитесь?
– Тенденция к усложнению неизбежна, она должна быть. Это время, а оно не останавливается, оно движется вперед, поэтому то, что происходит усложнение – это хорошо и правильно. Но, что самое главное и что, в моем понимании, имеет в виду Максим, все специалисты фигурного катания, которые внедряют что-то новое в правила, должны понимать, насколько это физически на сегодняшний день правильно. И какое усложнение той или иной позиции принимать как сложное, а какое – не принимать. Действительно, происходит очень много травм именно в перекосе, потому что на сегодняшний день многие наши фигуристы должны, извините, быть прыгучими, гибкими, вплоть до гуттаперчевости, мощными физически, выносливыми, психологически устойчивыми. Это хорошо, это – путь к успеху, но мы же не гладиаторскими боями занимаемся, мы же не на выживание должны двигать нашу историю.
А мнение практикующих спортсменов учитывают, когда присваивается та или иная степень сложности элементу?
– Да, прислушиваются. Но, как и везде, как и во всем мире, если ты просто будешь кому-то рассказывать, то тебя могут выслушать и, наверное, даже понять, что прав, но убедительно что-то доказывать можно только на бумаге. И нужно.
Международная федерация конькобежцев (ISU) абсолютно точно примет письма от спортсменов и от тренеров с аргументами, которые они могут выразить в защиту или противопоказания того или иного элемента, той или иной позиции, рассказать свое видение перспективы развития и так далее. Пожалуйста, обращайтесь.
Среди Ваших нынешних учеников вы видите перспективных ребят, которые в будущем смогут представлять страну на уровне чемпионатов Европы, мира?
– На сегодняшний день в моей группе катается два человека, которые, наверное, больше выделяются. Это Юлия Липницкая и Денис Васильев. Но у меня есть еще спортсмены, которые очень стараются и тянутся к тем ведущим, которые есть. И пускай на меня не обижаются те, кто это прочтет, но у нас все рождается в конкуренции. И те двое спортсменов, которых я сегодня отметил, действительно впереди, они действительно наверху. И я очень хочу и уже вижу, что вот эти два тинейджера – Липницкая и Васильев, докажут всем, что они очень даже состоятельные фигуристы.
Программа сбора с Алексеем Урмановым: - три цикла по 4 тренировочных дня + выходной (всего 12 тренировочных дней) - тренировочный день включает в себя 2 часа льда (час утром с 08:00 и час днём с 14:15) + СФП или хореография. У каждой группы будет один день - хореография и два дня СФП, затем снова хореография и два дня СФП и т.д.
ДЕБРЕЦЕН (Венгрия), 16 мар – Р-Спорт, Анатолий Самохвалов. Представительнице одиночного катания олимпийской чемпионке 2014 года в командных соревнованиях российской фигуристке Юлии Липницкой необходимы два старта на этапах Гран-при следующего сезона, заявил агентству "Р-Спорт" тренер спортсменки Алексей Урманов. В текущем сезоне Липницкая участвовала в двух этапах серии, но не попала в Финал Гран-при.
Спойлер:
Липницкая продолжит восстанавливать каскады
"По завершении "взрослого" чемпионата мира будет понимание, сколько у нас будет мест на этапах Гран-при. Я надеюсь, что мы вправе рассчитывать на то, чтобы получить два этапа серии, - сказал Урманов. - Для Юли это было бы очень важным моментом поддержания и совершенствования нашего любимого фигурного катания. Соответственно, не будем забывать про ISU "челленджеры", а дальше – чемпионат России, а далее – будет видно по сезону. Сейчас рано загадывать, на что мы будем рассчитывать в сезоне". "Естественно, я как педагог и ее тренер намерен ставить самые серьезные цели и задачи на предстоящий сезон", - добавил специалист. По его словам, у Липницкой и у него самого есть понимание, что нет ничего невозможного. "Работы у нас достаточно много, мы с Юлей все эти моменты уже проговорили, знаем, куда нам надо двигаться, в чем нужно прибавлять, что надо сделать заново. Что заново? Начинать следующий сезон. Нам нужно продолжать восстанавливать те элементы, которые ушли у нее на второй план – это сложные каскады, как правило".
Идеи программ Липницкой уже имеются
По поводу сборов Урманов сказал, что у группы есть, "образно говоря, планы, но если и будут какие-то сборы, то их будет минимум". "Ситуация достаточно тяжелая и в экономическом плане, и в прочих, поэтому, насколько я понимаю, всех обязывают быть где-то, но не за рубежом. Мы, наверное, не будем исключением из правил. Основную часть времени (летом) проведем в Сочи", - рассказал он. Касательно программ будущего сезона Липницкой, собеседник агентства сообщил, что "идеи уже есть". "Но только когда завершится окончательно сезон, мы сразу будем приступать к наработкам программ. Пока договоренностей с постановщиками нет", - рассказал Урманов. Он сказал, что пока не знает, пополнит ли его группу кто-то из фигуристов. "Все эти переходы происходят в мае. Давайте дождемся. Де-факто они уже произошли (в других группах), но на сегодняшний день у меня есть Юля, есть Денис (Васильев), с которыми мы справляемся", - подчеркнул он. Специалист также не планирует пополнять свой штаб новыми тренерами. "Со мной работает Илья Васильевич Калашников, хореограф Ольга Поверенная, есть тренер Юлия Сергеевна Машинцева, есть тренер по ОФП. Много людей никогда не бывает, может, еще кто-то его пополнит, но пока наша команда очень хорошо и согласованно работает", - резюмировал Урманов.
Тема: 
Вс 8 Мар 2015 - 17:18
+ рассказ о встрече 
