– За тот год, что Боброва и Соловьев не выступали в турнирах, в них что-то изменилось?
– Прежде всего изменилась Катя. Она каталась целый год одна, без партнера, а это непросто – катать парную программу, когда тебе никто не помогает. Я очень благодарен ей на самом деле, что она этот год перетерпела. Когда ребята наконец вышли на лед и я увидел, насколько они голодны до работы, то понял, что год не прошел зря. Конечно же, нет ничего хорошего в том, что год был пропущен. Долго пришлось втягиваться. Поначалу я не мог даже давать спортсменам ту нагрузку, которую считал правильной, поскольку у Димы начинало сводить мышцы. Несмотря на то, что он постоянно занимался реабилитацией и делал всевозможные процедуры, нога все-таки ослабла.
Сейчас наша основная задача – как можно быстрее восстановить соревновательный опыт. Я очень доволен, как Катя с Димой прокатались на этапе Кубка России в Самаре. К сожалению, нам не удалось выступить на турнире в Саранске, но даже то, что ребята успели показать судьям на тренировках, несомненно пойдет им в плюс. Сейчас нам вообще нужно как можно больше показываться на публике.
– Да, но в реальности вашим спортсменам через несколько дней предстоит выступать на этапе "Гран-при", а в резюме текущего сезона у них всего лишь один старт. Не волнуетесь?
– Нет. Почему-то уверен в том, что у ребят хватит опыта справиться с этим. Их порядком трясло на предсезонных прокатах в Сочи, но сейчас просто некуда деваться: если мы хотим претендовать в сезоне на высокие места, значит, нужно выходить и кататься. И не бояться этого.
– Опыт и потенциальные возможности тренеров, работающих в танцах, постоянно становятся объектом болельщицких дискуссий. При этом гораздо реже задается вопрос: а на что способны сами спортсмены?
– Вопрос прекрасный, кстати. Ведь сплошь и рядом встречаются ситуации, когда ты все просчитал, учел вроде бы все мелочи, прекрасно понимаешь, стоя у бортика, что твой спортсмен должен выполнить на льду. А спортсмен просто взял и не прокатал программу. И что ты с этим можешь сделать? А есть спортсмены, которые добиваются результата вопреки всему – только по той причине, что сами очень этого жаждут.

– Алексей Ягудин в свое время пришел к Татьяне Тарасовой и сказал: "Делайте со мной все, что хотите!" И несколько лет молча терпел дичайшие нагрузки, травмы, голодные обмороки. Сейчас же, как мне кажется, спортсменам гораздо более свойственно беречь себя.
– Вы правы. Среди взрослых фигуристов я еще вижу подобную самоотдачу, хотя таких людей единицы. А вот с теми, кто помоложе, дело обстоит гораздо хуже. Подавляющее большинство спортсменов абсолютно инфантильны. И искренне полагают, что за них все должен сделать тренер, родители, хореографы – кто угодно, только не они сами. Не понимают, что в конечном случае им выходить на лед и им кататься.
Возможно, я ориентируюсь исключительно на свой опыт, но мне никогда не нужен был тренерский кнут. Я сам понимал, что должен сделать для того, чтобы быть лучшим, очень хотел этого, пусть даже и не все в итоге получилось. Сейчас же мне очень бы хотелось увидеть спортсмена, который после тренировки идет в зал не потому, что я его заставил, а потому, что сам чувствует необходимость работать больше. Это очень важно, но этого, как правило, не происходит.
– Согласитесь, спортсмен далеко не всегда способен заставить себя работать. Насколько с вашей точки зрения бывает оправдана жесткость тренера в этом вопросе?
– Это очень индивидуально. Согласен, что в определенных ситуациях спортсмена нужно заставлять работать, давить на него. От тренера в этом отношении зависит очень многое. Просто мне ближе несколько иной подход. Я всегда стараюсь заинтересовать людей работой, добиться того, чтобы у них горели глаза. Быть не буксиром, а проводником в их спортивной жизни.
– Мне кажется, многие наши тренеры опасаются давить на подопечного еще и потому, что боятся его потерять.
– Такой момент тоже есть. А кроме этого, стала намного ближе та грань, за которой спортсмен может получить травму. Пошли четверные прыжки, сложнейшие поддержки, где любое неосторожное движение может привести к падению партнерши с большой высоты. Достаточно чуть-чуть не рассчитать силы учеников и перегрузить их трюками или прокатами – и все. Тут нужно быть очень осторожным. Та же Тарасова – величайший тренер. Но не возьмусь сказать, насколько успешно она сейчас могла бы пройти по этому полю – с четвертыми уровнями сложности, со всеми ки-пойнтами и прочими требованиями. Все-таки с тех пор, когда она работала с танцевальными дуэтами, фигурное катание очень сильно изменилось.
– В этом сезоне сильно изменился и ваш второй дуэт – Монько/Халявин. Признайтесь, что вы с ним сделали? Или Ксения с Кириллом сами поняли, что их поезд стремительно уходит?
– Хочется верить, что я все-таки сумел достучаться до спортсменов, и они поняли, что нужно серьезно добавлять. Прежде всего в собственном отношении к тому, что ты делаешь. Кирилл с Ксенией – очень исполнительные ученики. Которые всегда досконально выполняли то, что им говорят. Но этого мало. Профессиональное отношение в моем понимании заключается в том, чтобы постоянно анализировать: что именно мешает тебе показать желаемый результат, добиться прогресса. Монько и Халявин много занимались в этом сезоне с хореографами, работали над осанкой, растяжкой. Сильно прибавили как в техническом плане, так и в "физике". У них очень удачные постановки к тому же.

– Многие танцоры искренне полагают, что достаточно сделать удачную постановку – и результат обеспечен.
– Удачная постановка – это очень здорово. За примерами, собственно, ходить не надо. Достаточно вспомнить прошлогодний произвольный танец Габриэлы Пападакис и Гийома Сизерона.
– Или "Сумасшедших" – Бобровой/Соловьева в предолимпийском сезоне.
– Да. Как раз после той программы о Кате и Диме все заговорили, как об одних из лидеров сезона.
– А не находите, что удачная постановка таит в себе определенную опасность? В том плане, что нет никакой необходимости заставлять себя работать сверх меры, вычищая программу, когда после первых же прокатов со всех сторон начинают раздаваться восторженные отзывы.
– Такое тоже бывает. Но лечится, как правило, первым же провалом. Как же отчаянно все начинают после такого работать! На самом деле я очень боюсь первых удачных стартов. Вроде говоришь спортсмену, что надо работать, он головой кивает, а на самом деле ему уже напели в уши, что он – красавец. В это же всегда так приятно верить.
А кто-то другой, получив отзывы, что программа ужасна и никуда не годится, начинает вкалывать до десятого пота. И не раз бывало так, что неказистая на первый взгляд постановка начинала играть всеми красками.
– У вас такое случалось?
– Да, когда катался с Майей Усовой. В 1989-м мы поставили программу "Планета", где Майя была Венерой, а я – Марсом, но прокатав ее на чемпионате страны в Киеве, ушли со льда в гробовой тишине. Зрители вообще не поняли тогда эту постановку, да и руководство сживало нас со света, требуя поменять музыку. Каким-то образом мы тогда все-таки программу отстояли. А на чемпионате Европы в Англии с этой же самой постановкой, не поменяв в ней ни одного шага, откатались так, что зал встал. Почему так тогда случилось, я не понимаю до сих пор.
А вот если говорить о прошлогоднем французском успехе, они, конечно же, нереально точно попали и в программу, и в музыку, и в пластику. Было ощущение, что все остальные просто остались в каком-то другом измерении.
– Такие вещи не обескураживают?
– Обескураживают. Сейчас многие пытаются повторить французский стиль: делают достаточно безликое катание ни о чем, такой добротный хороший модерн. Да, он всегда производит хорошее впечатление, но когда ты смотришь восьмую или девятую постановку подряд, сделанную в одном и том же стиле, начинает закрадываться мысль, что здесь что-то не так. Слишком много однообразных проходных программ.

– Получается на этом фоне "Анна Каренина" Бобровой/Соловьева или "Фрида" Елены Ильиных и Руслана Жиганшина может прозвучать особенно выигрышно?
– Да. А когда таких постановок много, на их фоне легко может "выстрелить" какой-нибудь легкий джаз. Но это тоже нужно угадать. Как мы угадали в предолимпийском сезоне со своими "Сумасшедшими".
– Насколько тяжело ставить программы после столь удачных постановок, как получились в прошлом сезоне у Пападакис и Сизерона?
– Невероятно трудно. Успех всегда провоцирует ощущение, что ты поймал курицу, которая несет золотые яйца. Полностью менять стиль опасно: можно и не угадать. Продолжать работать в прежнем ключе – тоже опасно: легко заработать репутацию человека, который больше ничего не умеет. Эксперименты же порой чреваты. Я, например, как-то слышал марш из "Звездных войн", сыгранный балалаечниками. Было очень необычно и интересно. Но подобные идеи нередко оказываются проигрышными.
С другой стороны, есть канадская пара Гиллес - Пуарье, которая для своих постановок целенаправленно ищет крейзи-музыку и такие же крейзи-идеи. От них и ждут таких постановок. А сделай нечто подобное Катя с Димой, на них посмотрят как минимум с удивлением.
– Чего вы ждете от своих спортсменов в этом сезоне?
– Лучше скажу, чего хочу. Хочу увидеть в их исполнении не просто чистое катание, но такое... Наглое, что ли. Соревнования – это же мини-война. Я постоянно пытаюсь донести до ребят: если выходишь кататься, надо делать это смело. Вышел, рубашку на себе порвал – и под танк. И биться за себя, доказывать, что ты лучший.
– Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитую спортивную жизнь?
– Именно! Я для чего работаю? Чтобы выйти к борту и увидеть, что на лбу у спортсмена написано: "Только бы не упасть"? Да упади ты уже, в конце-то концов, но остальное сделай так, чтобы все ахнули и потеряли дар речи! И хотя бы получи удовольствие от своего проката. А иначе – на кой черт по пять часов в день задницу на льду морозить?

Турнир проходил в канадском Летбридже (провинция Альберта) с 30 октября по 1 ноября. Боброва и Соловьев по сумме короткой и произвольной программ показали третий результат (161,11 балла). Победили хозяева турнира канадцы Кейтлин Уивер и Эндрю Поже (173,79).
Соревнования в Канаде стали первым крупным международным стартом для российского танцевального дуэта за последние полтора года. "Конечно, у ребят было жуткое волнение, - отметил Жулин. - И оно никуда не уходит, потому что пропустить полтора сезона - это очень много. Поэтому я от них ничего не требовал, но просил сконцентрироваться и сделать чистые прокаты. С этим они абсолютно справились. Но присутствовал некоторый зажим и аккуратность. Наверное, это тоже сыграло определенную роль".
По мнению специалиста, в ближайшее время Бобровой и Соловьеву предстоит довести до блеска целый ряд компонентов. "Спортсмены очень рады, что вернулись в строй и катаются, - заметил Жулин. - Но есть очень много мест, где им нужно добавлять. К примеру, в скорости, мощи, уверенности - в очень многих компонентах. Сейчас у них в голове каша. Слишком много информации. И за тем нужно следить, и за этим. Но все должно идти на автоматизме. А для автоматизма нужно время. К сожалению, в Канаде мы выступили так, как получилось. Но главное, что это было два чистых проката без серьезных ошибок. Что ребята могли на данный момент, они сделали".
Тренер воздержался от прогнозов относительно перспектив Бобровой и Соловьева в преддверии чемпионатов Европы и мира. "Обо всем этом пока рано судить, - подчеркнул Жулин. - Сперва мне надо посмотреть, как они выступят на этапе Гран-при в Японии и чемпионате России. Важно, что мы понимаем, над чем надо поработать. Сегодня Екатерина и Дмитрий прилетели из Канады и сразу же пришли на тренировку. То есть, мы все осознаем, что необходимо много трудиться".
Боброва и Соловьев являются олимпийскими чемпионами 2014 года в командных соревнованиях.

«Сколько будем ждать, пока непонятно»

- Сказать чего-то определенного не могу, - развел руками тренер. - Ждем. Причем сколько будем ждать, пока непонятно.
- Катя и Дима тренируются?
- Ходят, катаются...
- Версия по поводу того, как мельдоний попал в организм Кати, не изменилась?
- Похоже, дело в долгом сроке выведения этого вещества. Она последний раз его принимала в ноябре.
- Но как только стало известно о положительной пробе, говорилось о том, что у нее нашли мельдоний в большой концентрации...
- Это ошибка была. На самом деле концентрация маленькая. Думали и на ошибку врача, и на то, что подлил кто-то, но реально, видимо, мельдоний не успел выйти.
- Если докажут, что дело в длительном сроке выведения мельдония, есть шансы избежать наказания?
- Надеемся на это. ВАДА сейчас должна провести расследование, и все будет зависеть от его результатов. Понятно же, что дураков нет: все наши спортсмены знали о запрете мельдония, все закончили его принимать в прошлом году.
- Шок, наверное, у ребят неслабый?
- Да и у меня шок. Четыре года работы псу под хвост.

«Ильиных и Кацалапов — это было нечто особенное»

- Что думаете о танцах на этом чемпионате мира? У кого больше шансов на золото — Габриэллы Пападакис/Гийома Сизерона или Майи и Алекса Шибутани?
- Думаю, что французы выиграют. Сейчас посмотрел и на тех, и на других на тренировке. По сравнению с французами Шибутани выглядят как маленькие дети. А еще у меня есть ощущение, что канадцы Уивер и Поже поднимутся.
- Как вам Виктория Синицина и Никита Кацалапов?
- Ожидал, что они будут выше.
- Есть мнение, что их девятое место в коротком танце из-за того, что уровень сложности дорожки шагов судьи ни за что понизили.
- Во-первых, не судьи, а техническая бригада. Но, может быть, хватит на судей пенять? Не в чем-то ли другом дело?
- Не в том, что наши проблемы в танцах — от распада пары Елены Ильиных и Никиты Кацалапова?
- Трудно сказать. Но Ильиных и Кацалапов — это было нечто особенное. Когда они выходили вместе на лед, чувствовалась такая «химия»... У нас была одна выдающаяся пара, а стало две просто хороших.
- Если бы Лена с Никитой продолжали кататься в паре после Сочи, были бы сейчас лидерами?
- У меня в этом нет сомнений.
- Но они больше не могли находиться друг рядом с другом...
- Я считаю так: если ты чего-то очень сильно хочешь, можно и потерпеть. Четыре часа тренировок в день ради олимпийского золота — не так и много.
- Вы же их тренировали несколько лет. Они часто ругались?
- Как и все, ничего особенного. Ругались, конечно, но как без этого? Навка и Костомаров у меня тоже ругались. Как по разным углам катка разъедутся... Но что в них было особенное — через 15 секунд после этого они брались за руки и начинали работать еще более яростно.
- Чего, на ваш взгляд, не хватает Синициной и Кацалапову?
- «Химии», которая была у Кацалапова с Ильиных. Два красивых человека рядом — но что-то не то... Понимаете, и танцы на льду, и парное катание — это эксклюзивная работа. Трудно найти то самое сочетание, которое принесет успех. Посмотрите, вот Максим Траньков — он же не сразу нашел свою партнершу Татьяну Волосожар, - здесь Жулин кивнул на лед, где проводили официальную тренировку двукратные олимпийские чемпионы. - Поэтому такие пары надо ценить.
- У вашей украинской пары Александры Назаровой и Максима Никитина, с которыми вы приехали в Бостон, чувствуется «химия».
- Это правда, чувствуется. Ко мне многие подошли, отметили их. Но я все-таки смотрю и вижу в них пока что юниоров. Надо работать дальше.
- В наши непростые времена с украинской федерацией не возникает проблем, какие возникли с турецкой, отобравшей у вас пару Алиса Агафонова/Альпер Учар?
- Слава богу, нет, все в порядке, работаем хорошо. Надеюсь, все будет в порядке и дальше. А турков, конечно, очень жалко. Смотрю на них и чувствую — мои ведь...